чашки и поставила на стол сливки и сахар.
Но Роман отказался.
— Я пью только черный.
— А я предпочитаю со сливками, — сказала Шантель.
Сделав глоток, она заметила, что Роман смотрит на часы.
— Все в порядке?
Он рассеянно поднял на нее глаза.
— В семь утра я обычно уже в офисе.
— Ты трудоголик?
— Угадала. Но я готов скорректировать свой график, чтобы быть рядом с тобой и ребенком.
«Неужели он прочел ее мысли?» Откуда он мог знать, о чем она думала?
— Но у меня есть еще кое-что для тебя.
— И что же это?
Он достал из внутреннего кармана пиджака черную бархатную коробочку и подтолкнул к ней по зеркальной поверхности стола.
— Открой.
Не отводя от него глаз, она протянула руку к коробочке.
Внутри на глубоком темном бархате лежало тонкое кольцо с большим бриллиантом в обрамлении нескольких более мелких камней.
К ее глазам подступили слезы.
— Какое чудо!
— Позволь мне… — Он взял кольцо и надел его на ее безымянный палец. — Ну как?
— Идеально. — Когда он это успел? Прошло всего двадцать четыре часа, а он уже достал кольцо.
— А теперь, — сказал Роман, — когда наша помолвка состоялась, мы можем сообщить о ней нашим семьям.
Шантель вздохнула. Таким желанием она, честно сказать, не горела.
Конечно, ее отец хотя и может быть несколько разочарован тем, как складывается ее личная жизнь, но в целом поддержит ее решение. Другое дело — семья Локеттов. Она понятия не имела, чего от них ожидать. От огромного и мрачного Джосайи Шантель всегда предпочитала держаться подальше. Мать Романа показалась ей более дружелюбной. Оставалось надеяться, что она такой и останется, когда услышит об их помолвке.
— С кого начнем? — спросил Роман. — Я бы предпочел с твоего отца.
Она понимала, что он делает. Это называлось уклонением. Ему было проще иметь дело с неизвестным, чем встретиться со своими демонами внутри собственной семьи. Шантель не позволяла своим пациентам выбирать более легкий путь. Как и не собиралась позволять это своему жениху.
— А я бы хотела сначала встретиться с твоими родителями. Как насчет следующих выходных?
Роман закатил глаза:
— Теперь я вижу, с кем имею дело. Ты предпочитаешь решать сложные проблемы напрямую. Хорошо, пусть будет по-твоему. — Он снова посмотрел на часы: — Извини, но сейчас мне действительно пора.
Он встал и наклонился к ней. В отличие от прошлого раза она с готовностью откликнулась на его поцелуй, но все быстро закончилось.
— Я позвоню тебе позже, хорошо?
— До обеда у меня пациенты и мой телефон выключен, но я тебе перезвоню.
— Буду ждать.
Шантель хотела сохранить их отношения платоническими, но у ее тела было свое мнение на этот счет. И она запуталась. Любовь и секс… как их разделить? Ей всегда это плохо удавалось.
Роман не сказал родителям, почему в следующую субботу он хотел, чтобы за обедом собралась вся семья. Джулиан и Джиана знали, о чем пойдет речь, и согласились поддержать его.
Ему даже удалось дозвониться до своего младшего брата. Ксавьер сказал, что подумает, но Роман на это не купился.
Это время года всегда было тяжелым для его брата. Три года назад он получил травму, оборвавшую его спортивную карьеру, впал в уныние и даже думал о самоубийстве. Потом ему стало лучше, но не намного.
Роман поделился своим беспокойством с Шантель. Она пригласила его к себе на ужин. Роман открыл бутылку вина и теперь смотрел, как она нарезает овощи для салата и готовит жаркое.
— Как тебе все же удалось заставить Ксавье пройти через это? — спросила она.
Он потер пальцами переносицу.
— Сначала он от нас закрылся. Тогда отец заявил, что он должен либо начать лечиться, либо убираться к чертовой матери из семьи.
— Жестко.
— Это единственное, что ты можешь получить от Джосайи Локетта.
— А что сделал ты? — спросила Шантель, доставая из буфета тарелки и столовые приборы. Роман налил себе вина.
— Я полетел с ним в клинику в Денвере. Там специализируются на спортивных травмах и на проблемах с психикой, с которыми сталкиваются профессиональные спортсмены. Брат пошел на поправку, перестал хромать и даже начал бегать, но каждый год примерно в это время он исчезает, отрезая себя от мира.
— Это понятно. Давно это случилось?
— Три года назад.
— Хотя здесь, — Шантель поднесла палец ко лбу, — он смирился с тем, что произошло, но здесь, — она показала на сердце, — он все еще это не принял. Нужно дать ему время. Он придет в себя.
Она повернулась к плите, вынула из духовки жаркое и дала ему немного остыть. Потом нарезала мясо поперек волокон и, выложив на блюдо, украсила зеленью петрушки.
Роман отнес в столовую жаркое и жареный картофель, Шантель взяла миску с салатом.
— Я уже добавила в него бальзамический соус, надеюсь, ты не против?
— Нисколько.
Когда они сели, Роман окинул взглядом стол и сказал:
— Спасибо тебе. Кроме матери, ни одна женщина для меня никогда не готовила.
Шантель улыбнулась:
— Возможно, ты был просто не готов им это позволить.
Несколько мгновений он задумчиво смотрел на нее. Откуда такая проницательность?
— А что, если я и в самом деле боялся дать к себе приблизиться? Боялся, что могу им не понравиться, если они лучше узнают меня?
— Давай займемся едой, — сказал Роман, меняя тему. — Такой аппетитный аромат, что мне просто не терпится. — Он положил на свою тарелку жаркое, потом добавил порцию картофеля и немного салата.
Шантель улыбнулась:
— Хорошо, оставим это. Я не собираюсь на тебя давить.
— Мне бы хотелось обсудить вот что, — сказал Роман, радуясь, что сорвался с крючка. — У меня есть один важный клиент. Я работаю с ним в надежде, что его сын подпишет контракт с «Атланта Кугуарз». Он собирается приехать в Атланту в следующем месяце, и я хочу устроить так, чтобы ему здесь понравилось. Ты не могла бы мне в этом помочь?
Шантель усмехнулась:
— Я не волшебница. Если он твердо решил, что его сыну лучше не приезжать в Атланту, вряд ли я смогу что-то сделать.
— Ты знаешь подход к людям. Ты можешь заставить их расслабиться. Посмотри хотя бы, что ты сделала со мной.
— Что я сделала с тобой?
— Да. Ты заставила меня — меня — говорить о чувствах. Поверь, одно твое присутствие сможет убедить Тима, что его сыну будет хорошо у Локеттов.
Она покачала головой:
— Я не из Локеттов.
— Пока нет, но скоро будешь. Я уверен, что встреча с тобой изменит правила игры.
— Ну хорошо. Постараюсь сделать
