некуда. Как затравленный зверёк смотрю на плавные движения хищника, который загнал свою добычу в ловушку и насыщается его эмоциями.
— Я… — но он не даёт мне ничего сказать — набрасывается с поцелуем. Несколько секунд борюсь с собой, а потом отталкиваю парня. — Ты давно мозги свои растерял? Неужели до тебя не дошёл смысл моих слов, сказанных вчера? Ты не слушал, что я тебе говорила?
Злость так и распирает меня, но помимо неё я чувствую сладостное томление внизу живота, сожаление, что оттолкнула его и не дала себе, как следует, насладиться поцелуем некогда любимого человека.
— Почему же? — ухмыляется этот гад и ставит руки на стол по обе стороны от моих бёдер. В опасной близости от них. — Я тебя внимательно выслушал, понял твою позицию, — теперь я хмыкаю и смотрю на него с ехидством. — Но сделаю по-своему, потому что ты сама не понимаешь, чего хочешь.
— Это я не понимаю? — взвиваюсь я и тычу сначала в себя пальцем, а потом и в него. — Это ты не понимаешь, чего хочешь. А я желаю тебя больше никогда не видеть, чтобы ты от меня отстал, чтобы…
И снова затыкает поцелуем. Какой же он… невыносимый! И любимый. Чёрт! Только этого не хватало ещё. Я на одни и те же грабли дважды не встану. Но как же классно он целуется, так и хочется выгнуться и потереться об него, как кошка. Но нельзя! Нельзя позволять ему снова взять власть надо мной. Один раз уже позволила, и чем всё обернулось? Моими слезами и мучением.
— Хватит, — увернувшись, твёрдо произношу. Но поцелуи переходят на шею. Подавляю судорожный вздох и закатываю глаза от блаженства, но всё же говорю дальше. — Достаточно. Мы один раз попробовали и у нас не получилось. Тим, не надо со мной играть. Я во второй раз не выберусь, — последние слова говорю шёпотом и почти плача.
Тимофей замирает, чуть-чуть отстраняется, чтобы видеть моё лицо, и сосредоточенно его разглядывает. Хмурится, словно пытается понять смысл моих слов. А у меня слёзы текут, и я никак не могу не остановить их, не спрятаться от серых глаз. Внезапно парень привлекает меня к себе, но без какого-либо подтекста. Крепко обнимает, нежно гладя по волосам. Не знаю, что со мной происходит, но я вдруг обмякаю в его сильных руках и ещё пуще начинаю плакать, заливая его футболку слезами. Потом он подхватывает меня на руки, подходит к кровати и устраивается на ней, выпуская меня из объятий.
Плачу долго — словно кто-то тумблер переключил. Из меня будто выходит всё то, что накопилось за годы нашей с ним последней встречи. Незаметно для себя засыпаю, убаюканная жаром мужского тела и чувством защищённости, так иррационально появившейся рядом с тем, кто в прошлом сделал мне очень больно.
Утром встаю в приподнятом настроении несмотря на вчерашний выплеск эмоций, после которого я долго отходила на руках Тима. Когда уходила, он мирно спал. Даже полюбовалась им, но потом быстро покинула спальню и поспешила к себе, чтобы привести себя в порядок, переодеться и спуститься к друзьям, которые играли в привезённые с собой настольные игры.
Делаю лёгкую зарядку, стараясь не разбудить подругу, сладко похрапывающую почему-то на моей половине кровати. Сегодня снова готовлю на всех завтрак, раз встала рано. Немного нервничаю и постоянно посматриваю на дверной проём, боясь пропустить приход Тима. Или ожидая его? Поди пойми себя. Тяжело вздыхаю и всё же пропускаю момент, когда перестаю быть одна.
— Доброе утро, — подскакиваю от неожиданности, услышав за спиной хриплый голос.
— Доброе, — не поворачиваясь, отвечаю и продолжаю нарезать колбасу на бутерброды, которыми решала добавить сытность завтраку.
Напрягаюсь, ощутив чужое присутствие за спиной. Лёгкое касание к ней внезапно провоцирует ток по венам. Но на этот раз Тимофей ничего из ряда вон выходящего не делает — достаёт с верхней полки две чашки и отходит к чайнику, чтобы заварить чай. Немного поворачиваюсь, наблюдая за его действиями. Залипаю на мужских руках, у которых так соблазнительно выступают вены. Сглатываю и, наткнувшись на внимательный взгляд серых глаз, в которых плещутся странные, непонятные мне эмоции, отворачиваюсь. Мне кажется, или я слышала тяжёлый вздох за спиной? Неважно!
Заканчиваем мы почти одновременно, расставляем всё на столе и принимаемся за завтрак. Молчим. Я не поднимаю лишний раз глаза, чтобы вновь не залипнуть на мужественном лице. Ощущаю на себе его взгляд, но не реагирую, стараюсь отогнать от себя предательские мысли: «А что, если?..».
— Я помою, — останавливает меня тихий голос, когда встаю из-за стола и намереваюсь помыть посуду.
Пожимаю в ответ плечами, всё также не глядя на парня, что его расстраивает, судя по вновь раздавшемуся тяжёлому вздоху, и ухожу. Ленка уже проснулась и сейчас фальшиво напевает «В лесу родилась ёлочка…», пока завивает волосы на утюжок. Болтаем с ней, а потом она уходит вниз, откуда незамедлительно доносится её возмущённый голос. Отвечает ей Арс, и сразу становится понятно, почему Лена, не успев толком проснуться, вопит на весь дом. Их голоса действуют для других как будильник. В доме сразу закипает жизнь, слышатся разговоры, смех, топот, шорох.
Достаю из сумки наушники, планшет со стилусом и зарядник и устраиваюсь в кресле. Включаю музыку и принимаюсь за творчество. Громкость и функция шумоподавления отделяют меня от внешнего мира, вовлекая в процесс. Открыв приложение, создаю холст и начинаю делать набросок лежащей на кровати девушки. По задумке она одета в короткую на грани сексуальности пижаму. Почему-то именно этот образ меня преследует последнюю неделю, поэтому я начинаю именно с него.
В отпуск я ехала с целью нарисовать как можно больше артов. Может что-то потом выставлю на продажу, а что-то оставлю себе, да и попрактиковаться никогда не мешает. Тем более что, когда я рисую, то так сильно погружаюсь в себя, что не замечаю ничего вокруг, в том числе забываю о времени и базовых биологических потребностях.
Через несколько часов меня нагло прерывают, выдёргивая из ушей наушники.
— Я же говорила, — доносится до меня самодовольный голос Ангелины, которая, собственно, и помешала мне. — Сидит, рисует, снова обо всём забыла. А вы беспокоились, — закатывает глаза и оборачивается к кому-то у себя за спиной.
— Мало ли, — отвечает ей Коля.
— Вдруг ей стало плохо, — подхватывает Оля.
— Или сбежала, — это подключается уже Виталя со своим сарказмом.
— От вас сбежишь, — бурчу я и недовольно всех оглядываю. — Что ж вы не всем табором ко мне нагрянули?
— Часть на улице в снежки
