больше и больше жжет. И кричать хочется. Громко. В голос. Чтобы всю боль, которая терзала два месяца моего ребенка, выплеснулась наружу.
За себя мне было обидно? Что предал?
Дурочка!
У меня ребенок себе места не находил, разрываясь между желанием обвинить отца в предательстве и боязнью причинить мне боль. Знал и молчал, не понимая, как поступить.
Мразь.
Какая же мразь мой муж.
За сына я его растерзать готова. Голыми руками.
К чаю с тортом мы с Алешкой все же выходим. Какое-то время наблюдаю за Сергеем и свекровью, о чем-то тихо болтающими и дружно поглощающими салатики и рис с мясом. Потом смотрю на сына.
– Точно не хочешь ничего? – интересуюсь. – Я всё это специально для тебя готовила.
На удивление мой голос звучит ровно. Взгляды псевдо-родственников встречаю прямо. Стыдиться не за что. А то, что в открытую попрекаю куском хлеба… так тут не хлеб, да и не я первая хамство начала.
– Нет, мамуль, давай только чай.
Лекс, привычно игнорируя своего отца, обходит его по дуге и достает «Панчо». Тянется за вилками и ножом. Пока я разливаю по чашкам ароматный напиток, разрезает торт на части. Раскладывает по блюдцам и расставляет для всех.
Даже в мелочах горжусь сыном. Не белоручка.
– Ой, нет, с «Прагой» это нечто и рядом ставить нельзя, – выдает свой безумно ценный вердикт свекровь, завершив ужин и за пару кусков ополовинив лежащее в тарелке сладкое лакомство. – Сметана кислит, еще и орехи. Зуб сломать можно.
– Бабуля, ты придумываешь. Он вкусный и свежий, – усмехается сын, как и я подмечая проворно исчезающий во рту капризной дамы десерт.
– Ну, не знаю – не знаю, – сдаваться Алла Савельевна не спешит, однако, поймав мой прищур и переглянувшись с Сергеем, замолкает.
Слопав пару кусков, Алексей глазами спрашивает у меня разрешения сбежать. Отлично его понимаю, самой некомфортно. Вот только прятать голову в песок больше желания нет. Пора разговаривать.
И пофиг, что на ночь такие вопросы не решаются.
Раз намеков муж не понимает, скажу в открытую. А то, что у него в виде адвоката и защитничка мамуля тут присутствует, ну так… никто не обещал мне, что будет легко.
Отпускаю Алешку в его комнату, обещая заглянуть позже. Дожидаюсь, когда за ним закроется дверь. Отодвигаю от себя блюдце с тортом и иду налить крепкого кофе.
Минутная пауза помогает собраться с силами.
– Алла Савельевна, вам сын, наверное, забыл сказать, что мы с ним разводимся, – беру с места в карьер, – и он отсюда, – обвожу кухню руками, – съезжает.
– Что?
– Поэтому, – продолжаю, игнорируя вопрос, – не думаю, что ваше пребывание в этой квартире в следующие пару недель будет уместно.
– Ты что, гонишь мужа и меня, его родную мать, из собственного дома? – сипит свекровь, прожигая меня удивлением. – С ума сошла?
– Нет, как раз наоборот, – улыбаюсь. И что странно – выходит совсем неплохо, – привожу ум в порядок. А что касается этого жилья, так мне его папа подарил. К вашему сыну оно, слава богу, не имеет никакого отношения. И я хочу, чтобы он его освободил.
– Олеся, успокойся, – молчавший до этой минуты супруг обретает голос. – Я уже сказал, что старая квартира занята ТВОИМИ родственниками, поэтому…
– Как дал им добро там жить, – перебиваю, не собираясь клевать на крючок, – так и отменишь.
– И тебе не стыдно так поступать с собственной сестрой? – усмехается Киров.
– Мне стыдно перед сыном, Сережа, который видел тебя с любовницей и носил эту боль в себе несколько месяцев. За это мне стыдно, да. За твои поступки я отвечать и брать ответственность не намерена.
Сжимаю под столом кулаки, не желая показывать, что меня задевает происходящее.
– Так всё из-за любовницы? Тю! – выдает свекровь с таким видом, будто какое-то недоразумение произошло, а не катастрофа, разрушившая семью. – Олеся, не глупи. Мужчины так устроены, чтобы гулять. Чего ты завелась? Сергей же тебя не бросает, ты должна…
– Хватит, – обрубаю резко, заставляя мать мужа отшатнуться. – Ваше мнение оставьте при себе. Меня оно никаким боком не интересует. Главное, что я вас поставила перед фактом – обоих очень прошу съехать. Не прямо сейчас, но завтра.
– А если нет? – тихо интересуется Киров.
Впервые по спине бегут мурашки страха, потому что темнота, горящая в его глазах, пугает.
Глава 12
ОЛЕСЯ
Впервые за всю жизнь я жалею, что на двери спальни, которая еще совсем недавно была общей с мужем, нет запора. Сейчас бы он очень пригодился.
Перед глазами вновь вспыхивает наглый взгляд Сергея, где на дне клубится злость и упрямство, и по спине пробегает волна озноба.
Нет, я – не трус, но я боюсь.
Боюсь того, что Киров выдаст еще что-то более отвратительное, чем уже преподнес. Оказывается, он – мастер плохих сюрпризов. Измена – не предел. Нутром чую, что слова, несущие угрозу, именно такими и являются.
Не зря говорят, в каждой шутке содержится лишь доля шутки. Вот и последняя фраза «А если нет?» звучала однозначно пугающе.
Я не против посмеяться над своим страхом, признать себя истеричкой и выдумщицей, но лучше сделаю это позже, когда точно буду знать, что нахожусь в безопасности от него, как и наш сын.
Сын.
Еще одно разочарование в супруге. Мне было дико видеть Сергея в тот момент, когда он, получив в лицо обвинения, что по его прихоти психологически пострадал его родной ребенок, всего лишь хмыкнул.
Хмыкнул!
Он не только не посчитал нужным пойти и извиниться перед Алешкой, толком не постарался изобразить самый элементарный стыд. В его глазах не мелькнуло ничего похожего на смущение.
Абсолютно.
Холод. Пофигизм.
И что ужасно вдвойне – свекровь его тоже не осудила.
Мужчины… полигамия… естественность… отвернись и забудь… он же с тобой… радуйся, глупая… Она ненормальная?
Раньше, сравнивая Аллу Савельевну с матерью, которая обманывала меня много лет, а после в наглую шантажировала, не позволяя видеться с отцом, который якобы кинул и
