– Тогда надо потребовать от класса, чтобы тот, кто это сделал, до коллективной пытки признался нам во всем. А мы уж сообща выработаем стратегию дальнейшего поведения.
– Ага! Раскатал губу! – усмехнулся Кулешов. – Ты сам-то признался бы в таком?
– Я-то непременно признался бы, – рассмеялся Ткачев. – Такое дело забабахать, и чтобы школа не знала своего героя! Это не по мне! Я был бы готов на публичную порку, если бы сумел взломать Демократизаторов комп!
– А если бы тебя за это исключили из школы? – спросила Тамара.
– Да за что? За то, что урок сорвал? Так это дело обыкновенное! Небольшая выволочка у Валентины в кабинете – вот и все, что грозило бы.
– Ты, Руслик, похоже, забыл, что на всех мониторах алело-переливалось прямое оскорбление учителя истории, – напомнила ему Рогозина.
– Ой, такое уж оскорбление! Игорек прекрасно знает, как его называют. И мне всегда казалось, что кликуха ему почему-то даже льстит.
– Да, но на компах было написано, что он Демократизатор не простой, а хренов!
– Ну и что! Вот, например, Борька Фраер из 9-го «Б» вообще выматерил трудовика, и что? Исключили?
– Да по этому Фраеру давно колония плачет! Он и без исключения скоро допрыгается! Менты за белы ручки куда надо уведут!
Ребята помолчали. Тамара поправила сползшую на лоб шапочку, покусала губы и сказала:
– И все-таки мне интересно, кто это сделал и при чем тут Юлька – Джульетта?
– Так может, Аська права? У Дунаевского куча причин напакостить Демократизатору, – выдвинул предположение Кулешов.
Тамара испытующе на него посмотрела и спросила:
– А скажи-ка мне чистую правду, Кира! Вот если бы ты решил напакостить, скажем, Валерьянке, с которой у тебя напряженные отношения, ты стал бы облеплять ее кабинет моими портретами?
Кулешов громко присвистнул и ответил:
– Ну, Томка! Ты прямо Агата Кристи и Анастасия Каменская в одном лице! Не стал бы Дунаевский подставлять свою любовь! Это точно! Да ни один парень не стал бы! Если он, конечно... мужик!
– Тогда получается, что это не Дунаевский. А если не он, то кто? Мы... – Тамара обвела всю компанию широким жестом, – опять вернулись к тому же самому вопросу.
– Надо искать, кому это выгодно! – Ткачев поднял вверх палец и, улыбаясь, спросил: – Я правильно мыслю, Агата Анастасиевна?
– Дурак, – отмахнулась от него Тамара. – Все сложнее, чем тебе представляется!
– Да ну!
– Не «да ну», а точно. Понимаете, ребята, исполнителей может быть как минимум два! Одному нужно было за что-то отомстить Демократизатору, другому – подставить Дергачиху. Может существовать еще и третий – просто технический исполнитель, хакер то есть...
– Один и тот же человек вполне может ненавидеть Демократизатора с Юлькой и одновременно быть хакером, – не согласился Ткачев.
– Теоретически да, а практически – нет, – продолжала стоять на своем Рогозина.
– Почему?
– Потому что хакеров среди нас сроду не водилось. Или я чего-то не догоняю, мальчики?
– Ну... в общем... где-то так... – после длительного раздумья сказал Кулешов. – Какую-нибудь скромную подлянку с компами наши ребята, пожалуй, смогли бы Игорьку устроить, но чтобы взломать систему... Таких умельцев среди наших нет. Это точно.
– Что и требовалось доказать! – удовлетворенно кивнула Тамара. – Значит, если иметь в виду наш класс, то людей должно быть как минимум два, один из которых – привлеченный слева хакер. Рассуждаем дальше! Можете ли вы назвать кого-нибудь из наших, кто до такой степени ненавидит Игорька, чтобы портить ему компы? Мы ведь все вчера дружно зубрили историю, как идиоты. Зачем зубрить, если знаешь, что теста не будет?
– Откуда тебе знать, кто зубрил, кто нет?
– Этого я, конечно, не знаю, но... Это тестирование – самое обычное для нас дело. Мы сто раз уже сдавали зачеты Игорьковым компам, а потому очередной зачет – сущая ерунда по сравнению с последствиями от вышедшей из строя системы. Значит, вовсе не нашим ребятам нужно было гадить Демократизатору.
– А кому? – растерянно спросил Ткачев.
– Откуда я знаю! Это тоже должен быть человек из другого класса. Таким образом, на долю нашего 11-го «А» остается только особая ненависть к Джульетте Дунаевского.
– Если следовать твоей логике, Томка, то и Джульетту может ненавидеть кто-нибудь из другого класса, – предположил Кулешов.
– Может! Только тогда вся эта история не разразилась бы на нашем зачете! Мы-то ведь с какого-то боку припеку в этой истории все-таки есть!
– То есть ты хочешь сказать, что среди нашего класса надо искать того, кому Юлька Дергач поперек горла!
– Не... Погодите! – встрял Ткачев. – Я все-таки настаиваю на том, чтобы прекратить это дурацкое расследование! На что оно нам, если сам Демократизатор ничего пока не требует?
– Это ты потому хочешь все замять, что у тебя самого рыльце в пушку! – бросила ему Тамара.
– Это в каком же смысле? – рявкнул на нее Руслан.
– А в прямом! Ты же подкатывался к Юльке, а она тебе отказала! А потому именно у тебя есть резон ей мстить!
– С чего ты взяла, что я... – начал Ткачев, но Рогозина его перебила:
– С того, что я сама все слышала!
– Врешь! – Руслан страшно покраснел, а Тамара между тем продолжила:
– Понимаешь, Руслик, у меня, уж прости за подробности, на той дискотеке кое-что расстегнулось. Лень было бежать на второй этаж в туалет, и я спряталась за занавес в актовом зале... ну... чтобы привести себя в порядок... А тут вы с Дергач. Словом, я всё слышала, Ткачев.
– Ну хорошо, пусть так, – не стал дальше отпираться Руслан. – Но зачем мне надо было устраивать эту ерунду на нашем зачете? Во-первых, ты прекрасно знаешь, что я к нему готовился – тебе раз десять звонил со всякими вопросами. А во-вторых, уж если бы мне взбрело в голову отомстить в подобной форме, я не стал бы вывешивать на компах такую красивую фотографию Юльки. Карикатуру какую-нибудь – другое дело. Это для мести сгодилось бы.
– В общем, так! Не Ткачев это! – резюмировал Кирилл.
– Знаете, ребята... – задумчиво произнесла Тамара. – Схожу-ка я, пожалуй, к светлой девочке Асе Бондаренко. А вам посоветовала бы навестить Дунаевского.
– Еще чего! – воскликнул Ткачев. – Мы с ним вообще не общаемся! Да если бы не он со своей любовью к... 11-му «В», возможно, вообще ничего этого не было бы! Мы ведь его по-хорошему предупреждали!
– Ага! Тогда бы была твоя любовь к 11-му «В», – очень ехидно заметила ему Тамара.
– Ну... тогда уж... – Руслан ткнул пальцем в грудь Кулешова и сказал: – или его!
Кирилл тоже покраснел, но не таким ярким цветом, каким продолжал пылать Ткачев. Тамара с интересом следила за обоими приятелями. Кирилл виновато посмотрел на нее и сказал:
