От огорчения у него перехватило дыхание.
— Мне было наплевать на тебя? Восемь лет я каждую минуту думал о тебе, желал тебя.
— Ой, не преувеличивай, пожалуйста. — Она усмехнулась. — Ты забыл, сколько лет мы были вместе? Иногда мы не виделись неделями, и ты наверняка не думал обо мне.
— Я никогда не переставал о тебе думать. Потом ты ушла от меня. И я сразу же приехал, когда появилась возможность встретиться с тобой.
Ее глаза вспыхнули серебристым огнем.
— И ты хотел только сблизиться или заняться сексом, но не зачать ребенка.
— Я хотел воссоединиться с тобой! Я никогда тебе не изменял. Я всегда был твоим.
Луджейн посмотрела на него, почувствовав, будто он ударил ее кулаком в живот.
Потом она приглушенно произнесла:
— Ты хочешь сказать, что, пока мы были вместе, ты хранил мне верность?
— Это факт.
Она уставилась на Джалала так, словно никогда не слышала ничего нелепее.
С ноющим от обиды и разочарования сердцем он прошипел:
— Почему ты решила, что я тебе изменял?
Его слова поколебали недоверие Луджейн, однако ее взгляд и голос ожесточились.
— О, я не знаю. Десятки дамочек висли на тебе при каждом твоем появлении на людях. А я ждала тайной встречи с тобой на другом конце света.
— Те дамочки охотились за моим статусом, а на меня им было наплевать. Я не желал, чтобы кто-то, включая мою мать, мной манипулировал. Об этом я тебе говорил. — Его сердце пронзило разочарование, когда он увидел ее недоверчивый взгляд. — То есть ты полагала, что я сплю со всеми подряд, но все равно обнимала меня, когда я возвращался к тебе?
— Печально, да? Но хуже всего то, что я могла бы перестать мириться со статусом временной любовницы, если бы не была единственной, с кем ты не появлялся на публике. Теперь ты знаешь, что моя злость и отвращение не предназначались тебе.
Он скривил губы:
— Ты удостоила меня ими более чем достаточно. Сначала ты бросила меня, потом сделала Патрика моим врагом.
При упоминании имени мужа ее взгляд ожесточился.
— Не я сделала его твоим врагом, а твои недопустимые методы ведения бизнеса.
Джалал замер от неожиданности:
— Он так тебе сказал?
Луджейн вздрогнула. Нет. Патрик не говорил ей об этом. Она могла солгать Джалалу, но в память о Патрике ей придется быть честной.
Плечи Луджейн опустились.
— Муж помог мне увидеть факты, которых я не замечала многие годы. То, как ты манипулировал мной для собственного блага, заставил меня стать одной из твоих… игрушек. Я применила твои методы к отношениям с Патриком, поэтому он разорвал с тобой партнерство. Он не желал, чтобы ты им управлял, иначе не согласился бы на такие финансовые потери.
— А вдруг он ревновал меня к тебе и хотел, чтобы ты не сходилась со мной даже после его смерти? — Его взгляд стал желчным. — Я считал его хорошим другом и человеком чести. Все это время он плел интриги, чтобы забрать тебя у меня. И он своего добился.
— Я никогда не была твоей по-настоящему.
— Это ложь. Ты была мне ближе всех.
— Что доказывает, до чего поверхностными были наши отношения. Ты всегда один. У тебя ни с кем нет близких отношений, включая твоего брата-близнеца. А то, что было между нами, нельзя назвать полноценной близостью.
— Что же между нами происходило четыре года, по-твоему?
— Любой, кто услышит, как ты снова и снова произносишь «четыре года», подумает, что мы жили вместе. Тебе известно, сколько дней мы провели наедине за эти четыре года?
Его сердце сжалось от осознания того, что они по-разному воспринимают свое прошлое.
— Ты считала?
— Я просмотрела свой прежний график работы и сосчитала, сколько раз мне приходилось в последнюю минуту переносить дела, когда ты соизволял осчастливить меня своим присутствием. Ты вел себя так, будто моя жизнь и обязательства пустяк, а ты — единственное, что имеет значение.
— Ты не говорила мне, что из-за меня тебе приходилось менять планы.
Она злобно рассмеялась:
— Значит, ты меня не слушал. Или слушал и тешил свое эго. Ведь я все бросила ради того, чтобы улечься с тобой в постель.
— Я был убежден, что ты просто переносишь мероприятия. Ты никогда не жаловалась, поэтому я решил, что твой график работы не такой жесткий, как у меня.
— И он говорит об этом с каменным лицом. Вот это да. Ты действительно та еще штучка. Ты считаешь, я, начинающая модель, которая делала карьеру среди женщин с лучшей квалификацией и внешностью, могла отменять фотосессии или переносить их на другое время? А ты, значит, не мог пожертвовать своими планами? Да ради твоего рукопожатия партнеры согласились бы на любые условия. Если бы ты на минутку задумался, то увидел бы очевидное. Но нет. Ты думал только о бизнесе, политических интригах, спортивных турнирах, рекламе и сплетнях, а когда хотелось расслабиться и устроить секс-марафон, ты звал меня, ожидая, что я прибуду туда, куда ты прикажешь. И я, дура набитая, приезжала к тебе. Каждый раз.
Чем больше Луджейн бросала ему обвинений, тем сильнее его раздирали противоречивые эмоции.
— Ты решила, что если я не забочусь о тебе, то точно так же отнесусь к ребенку, которого ты родила. Я все равно не понимаю, почему ты ни о чем мне не сказала.
Насмешливость в ее взгляде сменилась беспокойством.
— Потому что в таком случае Адам был бы только моим, и его не тревожила бы твоя реакция на его существование. Я думала, если ты его отвергнешь, он это почувствует. И я не хотела, чтобы ты отверг его по-настоящему.
Она умолкла, от волнения ее лицо стало малиновым.
— Значит, ты так рассудила. Ты вообразила меня эксплуататором, мошенником и сволочью, чтобы уйти от меня с чистой совестью. Потом ты сделала меня бесчувственным чудовищем, чтобы оправдать свое нежелание знакомить меня с ребенком.
— Ты правда расстроился? — прохрипела она.
— Расстроился? — Он горько рассмеялся. — Расстроился?
Джалал посерьезнел и прижал кулак к груди, будто боясь, что она разорвется.
Луджейн пялилась на него, с каждой минутой в ее глазах отражалось все больше ужаса.
— Я ведь правда верила, что ты меньше всего хочешь узнать о ребенке. Ты же сказал в тот день, что вычеркнешь меня из своей памяти.
— После того, как ты заявила, что ненавидишь меня и себя, когда ты со мной. Ты сказала мне об этом после того, как я признался, что не смог забыть тебя, и мы едва не умерли от удовольствия в объятиях друг друга. Что ты хотела от меня услышать? Если бы ты подарила мне надежду, я ни за что бы тебя не отпустил. Если бы ты сообщила мне, что забеременела… — К его горлу подступил ком.
