— Итак, она работает в вечернюю смену, — произнес он вслух. — Ну, но крайней мере, она могла бы позвонить мне.
В гневе Макс пнул ногой левую заднюю покрышку машины. Он-то ведь рассчитывал, что Элизабет поможет ему распутаться с этим экзаменом. Она не имела никакого права так беспечно подводить его, и он был намерен дать ей знать об этом.
И тут он увидел что-то, лежавшее на земле. Он шагнул туда, чтобы присмотреться повнимательнее, и обнаружил, что это был какой-то шарф. «Может быть, это шарф Элизабет?» — подумал он. Подняв взгляд, Макс заметил, что дверца со стороны водителя была приоткрыта.
Макс занервничал. Что-то случилось. Никто не выйдет просто так из машины, позабыв закрыть дверцу. Он всмотрелся в салон «фиата».
— О господи, — тихонько пробормотал он, — с ней что-то случилось!
Свитер Элизабет лежал на сиденье. Между тем вечер был необычно прохладным, и Макс понимал, что сознательно она бы не стала оставлять свитер в машине. Потянув дверцу машины на себя и распахнув ее до конца, он забрался внутрь, высматривая другие признаки случившегося. На полу, прямо под местом водителя, он обнаружил сумочку Элизабет. Там могло оказаться что-то: фамилия, номер телефона или еще что-нибудь, способное пролить свет на ее исчезновение.
Усевшись за рулем, он вытряхнул содержимое сумочки Элизабет на соседнее место. В тусклом внутреннем освещении машины он обшарил ее бумажник, коробочку с косметикой, маленькую записную книжку, которую Элизабет всегда носила с собой...
Не обнаружив в ее записной книжке никакой полезной информации, Макс решил поискать в «бардачке». В его замке что-то заело, и пареньку пришлось повозиться, открывая его. После нескольких безуспешных попыток он попросту взломал «бардачок». Подобно битком набитому чемодану, это крошечное пространство было нафаршировано самыми разнообразными предметами — от наполовину израсходованной упаковки жевательной резинки и сломанной пилочки для ногтей до книги в мягкой обложке.
Макс был настолько поглощен своими поисками, что совсем не заметил ярко полыхнувших красных огней полицейского автомобиля, который въехал на больничную автостоянку. Его рука все еще шарила в «бардачке», когда к нему приблизился полицейский.
— Ну и что же ты здесь делаешь, парень?
Макс резко развернулся и прищурился от луча фонарика, направленного ему в лицо. Он понимал, что не делает ничего плохого, но сильно сомневался, чтобы кто-либо поверил в это. Не нужно было особого ума, чтобы понять: сидеть в чужом автомобиле и рыться в чужих вещах для взгляда наблюдателя преступно.
У Макса не было иного выбора, как рассказать всю правду.
— С моей приятельницей что-то случилось. Это ее машина. А я вот тут смотрю, ищу какие-нибудь нити к разгадке.
— Ну да, прямо вылитый Шерлок Холмс, так? — полицейский явно не верил ему. — А где же твой полуплащ и увеличительное стекло?
— Ну я же честно, сэр. Я не делал ничего плохого. Это машина моей приятельницы.
— Ну, разумеется, — с сарказмом отозвался полицейский, — а я — Санта-Клаус.
И как раз в этот момент подошел второй полицейский.
— Ты прав, Сэм...— Он посмотрел сверху вниз на Макса и, узнав паренька, покивал. — Эй, да ты же... хм-хм... Делон, точно? — На лице этого грубоватого мужчины средних лет отразилась «понимающая» насмешка. — Похоже, на этот-то раз мы схватили тебя с поличным.
У Макса перехватило дыхание. Он тоже узнал этого полицейского. Именно он несколько недель назад допрашивал его около одного ларька. Макс подъехал туда однажды вечером, после особенно позднего выступления со своим ансамблем. Полицейский тогда затащил его в свою патрульную машину и обвинил в «подозрительном поведении». Макса это взбесило — он-то всего лишь пытался раздобыть себе содовой воды и плитку шоколада — и его рассерженность подействовала на полицейского, мягко говоря, не самым лучшим образом. Все же Макс был отпущен восвояси с предупреждением, хотя едва не заработал себе обвинения в оскорблении офицера полиции.
— Ну, второй-то раз он не станет повторять эту ошибку.
— Нет, сэр, — вежливо сказал он. — Я вот как раз объяснял вашему коллеге, что это машина моей приятельницы. Мы должны были с ней встретиться сегодня вечером, но она так и не появилась, вот я и...
— Я понял, понял. Какая-то девчонка тебе отказала. А ты поэтому решил расправиться с ее автомобилем.
— Нет! — закричал Макс. — Я говорю вам правду! По-моему, она попала в беду!
Второй полицейский сграбастал Макса за руку, рывком выдернул его из машины и швырнул к ее борту. Макс не оказывал сопротивления, когда полицейский с размаху захлопнул ему наручники.
Нет, паренек, неверно ты все это понял. Это ты попал в беду. Когда в следующий раз исчезнет какая-нибудь твоя приятельница, ты все-таки попробуй позвонить в полицию, — сказал он. — А этот твой рассказ, Делон, не годится. Ты арестован.
Элизабетвяло открыла глаза и снова оказалась лицом к лицу с кошмаром, который никак не желал оставлять ее. Она подумала, что, должно быть, уснула, но вот только не знала, надолго ли. В этом новом, тускло освещенном мире, в который ее бросили, она была лишена возможности определить, день ли был на дворе или ночь. Ах, как же она жалела, что решила оставить свои часы на туалетном столике у себя в спальне! Время вдруг стало для нее таким важным.
Мышцы ее ныли от того, что она спала сидя, и ей безумно хотелось встать и потянуться. Но она совершенно ничего не могла сделать, чтобы облегчить эту боль. Она была надежно привязана к этому деревянному стулу, к стулу, который, по меньшей мере на данное время, стал ее новым домом.
Ей было холодно. Она хотела есть. И была очень сильно перепугана.
Элизабет была настолько уверена, что Карл собирается убить ее за попытку сбежать, что уже почти представляла себя на полпути к небесам. Она понимала, что никогда уже не забудет выражения его глаз, когда он оттаскивал ее от двери: это была приводящая в ужас смесь ярости, разочарования и замешательства. Однако он не набросился на нее. Вместо этого он просто стоял над ее трясущимся телом и пристально смотрел на нее. А потом, к изумлению Элизабет, этот огромный грубый мужчина разразился слезами. Он сотрясался от сильных, натужных рыданий, рухнув на диван рядом с Элизабет. Она не знала, как ей на это реагировать. Ничего подобного она прежде не видела. И очень боялась, как бы Карл не выкинул чего-нибудь в этом истерическом состоянии. Спустя несколько минут Элизабет заставила себя посмотреть на него.
— Я еще здесь, — сказала она, пытаясь успокоить его. — Я не собираюсь уходить.
