— Щедро с ее стороны.
— И да и нет. Для нее это был только добрый жест по отношению к бедной дочке горничной. Но для меня… та маленькая статуэтка стала моим талисманом. Я хранила ее как напоминание о моем прошлом. Впрочем, не имеет значения то, что она разбилась. — Ванесса еле заметно пожала плечами. — Мне она больше не нужна.
Однако тогда он видел, как она горевала.
— Может быть, она тебе и не нужна, но это имеет значение.
— Нет. Значение имеет то, как Стюарт хотел разделить свое богатство. Мы говорили с ним об этом — о благотворительных учреждениях и о лучшем способе помощи, — но все приостановлено из-за твоей юридической претензии. Почему ты упорствуешь?
— Дело в справедливости, Ванесса. В моей матери. Знаешь ли ты, что она ничего не получила после развода с отцом? После пятнадцати лет брака… ничего.
— Так ты себя считаешь ничем, Тристан? И твоя мать так считала?
То же самое он слышал от Лиз Крамер. Она взяла тебя, Тристан, самую большую ценность в этом браке.
— Она считала, что ей повезло, когда она получила полную опеку надо мной.
— Стюарт думал, что он и Андреа начнут переговоры и достигнут соглашения о совместной собственности и совместной опеке. Он не хотел терять тебя, Тристан.
— Тогда почему он не стал добиваться того, чтобы оставить меня у себя?
Ванесса грустно покачала головой.
— Он не хотел забирать тебя у твоей матери.
— Он нас вышвырнул. Он развелся с моей матерью. Это был его выбор, Ванесса.
— У меня сложилось впечатление, что виновата Андреа, — произнесла она после минутного колебания, — что у нее был роман… о котором Стюарт узнал и — простил ее в первый раз.
Тристан замер.
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду… Что ты знаешь об этом?
— Ты не думаешь, что мне нужно знать все?
Она кивнула.
— Он принял ее обратно, потому что все еще любил ее и потому что она пообещала, что это в первый и последний раз, ведь она чувствовала себя такой одинокой из-за того, что он слишком усердно работал. Он принял ее обратно, и, когда она объявила, что беременна, он был вне себя от радости.
— Я знаю, что близнецы — не от Стюарта, — мрачно заверил ее он. — Я знаю, что они мне только сводные сестры.
— И именно это разбило его сердце, разве ты не понимаешь? Андреа никогда ему об этом не говорила. Она позволила ему думать, что они — от него, и продолжала встречаться с их отцом и до того, как они родились, и после. Когда он снова ее с ним застал, когда он сделал тест на отцовство и обнаружил правду… тогда их браку пришел конец, Тристан. Стюарт принимал супружескую измену близко к сердцу.
Он не был обязан ей верить, но поверил. Просто нельзя было не поверить. Но это возвращало их к его причине пребывания здесь, в Иствике. К причине, по которой он желал так страстно нанести поражение Ванессе.
— Именно поэтому он добавил то условие к своему завещанию, — медленно проговорил Тристан — тоном не вопроса, а утверждения.
Не потому, что он подозревал Ванессу в обмане, но из-за неверности его матери. Не единственный раз изменившей, как она внушала Тристану, но совершившей множество измен. И это показывало в истинном свете ее последующий выбор.
Ее согласие на развод.
Ее бегство в Австралию — в погоне за отцом близнецов.
Ее возражения, когда он стал оспаривать завещание Стюарта.
— Андреа знает, почему ты здесь? Это то, чего она хочет?
Когда он не ответил, Ванесса добавила:
— Я так и думала.
Но он действовал в этом направлении в течение двух лет и был убежден в правоте своих шагов даже сейчас. Он не остановится, не услышав правду от своей матери. И не обдумав — вдали от Ванессы, от ее зеленых глаз — все, что он узнал сегодня утром.
— Мне нужно идти. Я должен принять несколько решений.
Надежда затрепетала в ее глазах, как крыло птицы.
— Ты дашь мне знать… как только решишь?
— Тебе — первой.
Он кивнул, прощаясь, и сделал, может быть, десять больших шагов, прежде чем она его окликнула. Он остановился. Оглянулся через плечо и снова был потрясен тем, как она выглядела. Ее тело и ноги вырисовывались в солнечном свете сквозь тонкую как паутинка розовую ткань ночной рубашки.
— То письмо, о котором я тебе говорила, письмо от твоего отца, — я сохранила его копию. Она твоя, Тристан. Если хочешь, я могу пойти и принести ее тебе.
После того как Ванесса предложила отдать ему копию письма, Тристан не двинулся с места. Пристально глядя на нее, он сказал, что если она собирается за чем-нибудь пойти, то лучше — за дополнительной одеждой.
Не обращая внимания на упоминание об одежде, Ванесса пригласила его подождать в холле, пока она не найдет письмо и коробку с фотографиями, газетными вырезками и другими памятными вещами, которые хранил Стюарт.
Когда все оказалось в его руках, Тристан вежливо поблагодарил ее. Вероятно, он собирался отвезти все это к себе в отель.
После его отъезда Ванесса почувствовала пустоту и тревогу. Ей не давали покоя множившиеся вопросы.
Дважды она брала телефонную трубку, потом — ключи от машины и сумочку. Ванессе хотелось расспросить Тристана. Догадывался ли он, кто написал письмо, которое привело его в Иствик? Будет ли он по-прежнему искать подтверждения тому, о чем говорилось в письме? Или больше не станет оспаривать завещание?
Если бы только он раньше отвечал на ее звонки или дал ей возможность все объяснить, они могли бы избежать этой неприятной ситуации.
Во вторник утром она вышла в сад. По вторникам Ванесса ездила в «Двенадцать дубов», и она срезала достаточно цветов, чтобы хватило на несколько букетов, а затем поставила их в воду.
Потом она пошла на кухню и приготовила горячие булочки с шоколадом и вишней. Когда Ванесса представляла себе широкую улыбку на лице брата при виде его любимого угощения, она сама всегда улыбалась.
Булочки получились великолепными. От удовольствия она улыбнулась еще шире. Потом повернулась, подняла глаза, и… ее улыбка застыла, а ее ноги приросли к полу.
Но лишь на долю секунды. Как только их взгляды встретились, Ванессе стало жарко.
— Откуда ты взялся? — спросила она хриплым от удивления голосом. В ее голосе прозвучали также нотки удовольствия — из-за того, как смотрел на нее Тристан, да и потому… ну, просто потому, что он был здесь.
— Меня впустила Глория.
Ванесса прижала руку к колотившемуся сердцу.
— Два утра подряд ты подкрадываешься ко мне. Ты должен прекратить это.
— Я только уравниваю счет. Ты удивляешь меня все время. — Он оглядел ее желтое платье и снова перевел взгляд на лицо. — Хотя по крайней мере сегодня ты одета.
