вздохнула я и снова легла, положив голову на изгиб его руки. – Знаешь… у меня тоже странные ощущения. Мне иногда кажется, что ты это я, но в мужском варианте. А иногда думаю, может, ты не существуешь? Ты просто, скажем так, восприятие желаемого, игра психики. А на самом деле я тут одна лежу, а ты выдуманный персонаж, и я, как шизофреник, с тобой говорю?
– Выдуманный, говоришь? – спросил странно Трофим.
– Ога, – ответила я.
– Сейчас проверим.
И тут он начал меня щекотать. Я безумно боюсь щекотки. И, конечно же, я подпрыгнула в постели и хотела убежать, но он схватил меня за руку, повалил на кровать и начал щекотать по бокам. Я вырывалась и хохотала до слез. Это невозможно терпеть, живот заболел от смеха. Я выворачивалась как могла и начала плакать от смеха и боли. Трофим отпустил меня. Я перекатилась на другую сторону кровати и слезла на пол.
– Я живое воплощение человека? – спросил он, смеясь.
– Кх-м, да… – прочистив горло от кома и вытирая слезы, сказала я и снова захохотала.
– Говорят, что люди, которые боятся щекотки, очень ревнивые.
– Люди, которые боятся щекотки, просто, с точки зрения нервной системы, более восприимчивы.
– Все, айда спать, восприимчивая ты моя.
Я забралась снова на кровать, залезла под одеяло, обняла Трофима и через минут десять уже спокойно заснула.
Утром мы выехали в десять часов. Настроение было шикарное, мы даже потанцевали танго на полянке перед домом.
* * *
Отдых закончился, впереди череда напряженных выступлений, и надо много работать.
Все следующие дни мы репетировали, иногда приезжая за полночь домой. Все эти дни Трофим жил у меня, мотивируя тем, что все равно мы постоянно вместе и нам надо чувствовать настроение друг друга, чтобы хорошо выступить. Я же понимала, что ему просто не хочется возвращаться домой и, скорее всего, он боится, что я снова куда-нибудь пропаду. А данные выступления могут дать нам небольшой контракт на полгода танцев в определенных клубах.
Как-то вечером мы сидели на полу перед телевизором, и я сказала:
– Я думаю, что вернусь в клуб. Через некоторое время.
– Стоп! Как это? Обратно? – Трофим повернулся ко мне и посмотрел внимательно в глаза.
– Да.
– Но почему? А Никита? Знаешь, я, конечно, никогда не одобрял твою работу, но она прибыльнее.
– Я лучше буду вертеть полуголой задницей перед толпой в клубе в шоу гоу-гоу, чем буду воровать данные и передавать их для разрушения чьей-то жизни, карьеры и так далее. К тому же, это не окончательное решение.
– С одной стороны, ты права. Но ты же понимаешь, что опять начнутся эти зазывы на приват-танцы и так далее.
– Этого не будет. Если я вернусь, то это будет только сцена.
– Подумай, я бы не советовал возвращаться. Хоть, конечно, там и денег нормально платят. Ты можешь преподавать в моей школе. В любое время. Тот же танец живота. А вместе мы можем преподавать бачату. Набрать желающих, и вперед. С тобой даже мои дела пойдут веселее. Меня, конечно, вытягивают финансово мои параллельные бизнесы, но мне бы хотелось, чтобы школа заработала в полную силу.
– Спасибо. После выступлений я уеду к маме на пару недель. Я давно ее не видела. А потом, когда приеду, я тебе кое-что покажу. А ты мне скажешь, где я могу это станцевать.
– Мммм, заинтриговала. Хорошо.
Следующую неделю каждый вечер мы танцевали в разных клубах латино, бачату, рок-н-ролл и новое для нас направление – танго. Мы много репетировали и сейчас в танце просто отдавались чувствам, так как техника была отточена до малейшей мимики, а не то что движений. Я была счастлива. Я делала то, что хотела делать с детства – танцевать и быть свободной. Не могу быть привязанной чем-то или кем-то. Меня начинают душить обязательства. Я теряю контроль и судорожно ищу выход для освобождения. Это получается бессознательно. А сейчас я была абсолютно свободной. И даже тоска по Виктору начинала отступать, давая мне передышку. И я была рада этому, потому что тоска и чувство вины перед человеком съедала мне душу, когда я оставалась одна. А сейчас со мной был рядом мой друг и мои танцы. Он старался ни на минуту не оставлять меня. Как будто чувствовал мое состояние. Каждый раз, когда я замолкала и начинала уходить мыслями от реальности, Трофим меня отвлекал, уводил мои мысли. Иногда я начинала ворчать и отталкивать его, а он наоборот притягивал меня к себе и начинал танцевать, а я не могла устоять и начинала танцевать в такт и поневоле отвлекалась. Эта неделя мне помогла очень. Я даже выглядеть стала лучше, смотрела на себя в зеркало и видела, как возвращается почти прежняя Алиса. Только во взгляде была тоска и что-то еще, чего я сама не понимала до конца. По вечерам мне некогда было думать. Вокруг меня толпились танцоры, выступления забирали всю энергию. И вот в конце этой бешеной недели все собрались отметить в клубе. Трофим настоял, чтобы я пошла со всеми вместе. На вечеринке одна подвыпившая лишнее девочка сказала громко, что рада, что мы с ним снова вместе. Трофим засмеялся и ответил ей, что мы никогда не расстанемся и что ребята могут не переживать.
Вернулись мы домой под утро, изрядно навеселе и сразу упали в кровать спать. Уставшие и довольные.
Утром я проснулась от трели моего телефона в сумке, которая валялась около кровати. Я, тихо ненавидя все на свете, вытащила телефон и увидела, что звонит Милена. Этой-то что надо от меня? Никогда ведь не были подружками.
– Привет, – сказала я, ответив на звонок.
– Привет. С тобой все в порядке? – спросила Милена.
– Да. А что со мной должно случиться? – удивилась я.
– Никита разбился, – быстро сказала Милена.
– Что сделал Никита? – не поняла я.
– Разбился. На своем авто. На МКАДе. В реанимации.
– Сочувствую! Я здесь каким боком? – спросила я.
– Я подумала… ладно. Извини, я просто подумала…
– Не надо думать много, дорогая. Со мной все в порядке. И ты, наверное, уже знаешь, что я ушла. Меня больше с ним ничего не связывает. Мне очень жаль, что с ним такое случилось. Но в последнее время он любил подвыпившим сесть за руль.
– У него после вашего последнего заказа начались проблемы. Он нам всем велел заткнуться и не высовываться. И тут такое… Я и подумала…
– Много думаешь, – резко оборвала я Милену. – Спасибо за беспокойство, у меня на самом деле все нормально, – уже спокойнее проговорила я.
– Я,
