терял времени даже в тюрьме и занимался физическими упражнениями – тело его было более мускулистым, чем прежде. Кончиками пальцев девушка исследовала меняющийся рельеф и, найдя сосок, обвела его, наслаждаясь тихим вздохом, сорвавшимся с губ Финна. Наклонившись, она коснулась его кожи губами и продолжала исследовать его тело, ощущая привкус соли и чего‑то более острого.
– О, чертовски приятно, – пробормотала она.
Финн снова приподнял ее голову, положив пальцы на подбородок. Он стоял, не шелохнувшись, но Женевьева ощущала напряжение в его теле, понимая, что он прикладывает значительные усилия, чтобы сдержать себя.
– Сейчас самое время остановиться, – произнес он.
– Не хочу, – почти моментально выпалила она.
– Тогда не сожалей потом о том, что будет.
Женевьева поняла, что он предоставляет ей право выбора, и покачала головой.
– Не буду.
Его реакция была моментальной – и ошеломляющей. Схватив ее за воротничок блузки, Финн резко дернул ткань в разные стороны – пуговицы со стуком посыпались на стол. Не подумав извиниться, он толкнул Женевьеву назад, заставляя ее откинуться на столе, и одним движением расстегнул ее бюстгальтер. Прохладный воздух заставил ее слегка задрожать – соски затвердели и сжались, и по телу побежали мурашки, однако не только прохлада была тому причиной. Глядя в глаза Финна, она заметила хищный огонь желания, одобрение, с которым он оглядывал ее, пробуждая к жизни забытые импульсы. Дрожащими пальцами она принялась расстегивать его ширинку, Финн нетерпеливо отмахнулся и сделал это сам. Ремень, стукнув пряжкой, упал на пол, и Женевьева замерла, не в силах отвести взгляд от обнаженного свидетельства его возбуждения – длинного и толстого члена, гордо вздымающегося вверх. Он был соблазнительным и манил прикоснуться к нему губами – Женевьеве захотелось наклониться и взять его в рот, сосать и не останавливаться. Она уже потянулась вперед, но Финн слегка толкнул ее назад и расстегнул молнию на ее джинсах, а затем снял их вместе с трусиками, оставив ее полуобнаженной. Поддерживая ее за спину, он склонился над ней и провел губами по шее, плечу и ключице, но остановился, не касаясь соска. Женевьева принялась изворачиваться, подставляя ему грудь, и, добившись наконец желаемого, вскрикнула от удовольствия. Его губы сомкнулись вокруг темного полукружья, язык скользнул по напряженному кончику соска, лаская возбужденную кожу. Но Финн не остановился на этом – положив руку на грудь Женевьевы, он осторожно толкнул ее назад, и она легла на бархат, ощущая, как он покалывает и щекочет кожу. Опустившись на колени, Финн развел ноги девушки в стороны. Женевьева немного напряглась – он не видел ее так близко после того, как она родила Ноа, и ее тело, несомненно, изменилось.
– Расслабься, – прошептал Финн, касаясь ее губами, и через мгновение Женевьева позабыла о волнении.
Кончиком языка он нашел ее клитор и принялся его ласкать – словно искры обожгли ее тело, и в нем начало нарастать напряжение. Финн присоединил к языку пальцы, и Женевьева больше не могла лежать спокойно.
– Позволь мне им насладиться, Дженни, я хочу увидеть, как ты кончаешь, – прорычал Финн.
И это произошло – словно в ней лопнула натянутая струна. Волна наслаждения прокатилась по телу, вздымаясь выше от продолжающихся ласк. Вокруг было темно… и Женевьева не сразу поняла, что закрыла глаза, отдаваясь оргазму. Открыв их, она увидела довольную улыбку Финна и его темные глаза, в которых полыхало какое‑то дьявольское пламя.
– Почему у тебя вид кота, что съел канарейку, хотя сногсшибательный оргазм испытала я? – требовательно спросила она.
– Сногсшибательный, да? – повторил он.
– Не разыгрывай дурачка. – Женевьева ударила его кулачком в плечо. – Ты же и сам это знаешь.
– Да, но парни любят это слышать. И кстати, я еще не закончил.
Жаркая волна пробежала по ее спине в ответ на его полный желания взгляд. Она хотела его по‑прежнему – сила ее возбуждения ничуть не уменьшилась даже после того, что она только что испытала.
Финн не мог отвести взгляда от Женевьевы – она была прекрасна в этот момент, и ему приятно было думать, что причиной этого возбуждения, этого прилива страсти является он сам. А еще он невольно сравнивал ее, такую зрелую, с той девушкой, какой она была три года назад, полной робости и неуверенности. Сейчас от этого не осталось и следа. Вот она поднялась – взору его предстала ее прекрасная грудь.
– Не закончил, говоришь?
– А ты намерена меня подразнить?
Откинувшись назад, Финн решил понаблюдать, куда их заведут эти игры.
– Ну давай, покажи, что хотела, крошка.
Медленно – слишком медленно, по его мнению, – она развела ноги в стороны, открывая ему то, о чем он вспоминал последние три года. Набухшие от желания губки ее киски и клитор блестели от смазки – Финну захотелось войти в нее и почувствовать, как член его сжимается от ее оргазма. Откинувшись на одной руке, Женевьева принялась поглаживать себя другой – пальцы ее задержались на розовом бутоне соска, провели по животу, бедрам и наконец очутились между ног. Она дразнила его – и себя, очевидно, желая, чтобы он смотрел на нее. Вот она провела кончиками пальцев по половым губам и нашла клитор – тело ее дрогнуло. Финн, не отдавая отчета в том, что делает, взял в руку свой напряженный от возбуждения член и принялся проводить по нему ладонью. Это было сладкой пыткой – потому что он не получал желаемого. Еще не хватало кончить себе в руку, когда Женевьева лежит, расставив ноги, перед ним на столе. Она вздохнула – или застонала, – вставив два пальца в лоно, и ее глаза закрылись. Этого было достаточно, чтобы он очнулся от гипноза и приступил к решительным действиям.
Встав между ее ног, Финн резко отвел ее руку. Притянув его к себе, Женевьева прошептала:
– Давай, Финн.
Услышав свое имя, слетевшее с ее губ, и этот умоляющий тон, Финн подумал, что готов на все ради нее – готов даже стать другим человеком, тем, кто был бы достоин ее. А еще ему хотелось кричать на весь мир о том, что она принадлежит ему, – не слушая доводов разума. Странным образом она действовала на него, заставляя желать одновременно изменений к лучшему и безрассудства.
Он очнулся от размышлений, ощутив, как ее ногти впились ему в спину. Нагнувшись, Финн поцеловал девушку, готовый овладеть ею. Но сначала он был намерен задать один важный вопрос:
– Ты принимаешь… сама знаешь что?
– Что?
– Противозачаточные. Я, конечно, хочу, чтобы ты снова забеременела, – и в этот раз намерен пройти весь путь с тобой, – но сейчас, возможно, не время.
