буду.
Всё, с сегодняшнего дня полный ЗОЖ!
Варя
— Варяг, почему в общем чате универа Исаев запостил твой браслетик? — заявляет в трубку подруга, звонка которой я совершенно не ожидала. Она же на меня обиделась. Думала, будет дуться, а мне придется извиняться. А тут такой вопрос…
Пока я думаю, что ответить, да и просто прихожу в себя, слышу уже второй:
— Ты ничего мне не хочешь рассказать, подруга?
— Не по телефону… — зачем-то понимаю голос, сжимаю телефон в руках и плотно прижимаю его к щеке. Смотрю на закрытую дверь комнаты. Смешно, ей-богу, будто меня кто-то будет подслушивать. Прислуга в таком вроде не замечена, да и кому я нужна? Но всё равно в меня уже вросла привычка скрывать свою страшную тайну. Хотя теперь я близка к разоблачению. Холодею. — Ась, я не поняла, что с браслетом?
— Ты в чат не ходила?
— Нет, мне там нечего делать, с кем мне там общаться? Я там половины не понимаю, да и люди мне незнакомы.
— Я держусь там, чтобы быть в курсе событий универа, — объясняет Ася, — так вот твой браслетик стал главным событием лета! Тем более что учеба еще не началась и местной публике скучно. Накинулись как коршуны и давай выяснять, почему это главный красавчик универа ищет обладательницу простенького браслета.
— Зачем он ищет ее? Да и откуда у него браслет? — непонимающе хлопаю глазами.
— Не ее, Варь, а тебя! — поправляет подруга. — А откуда браслет, это ты мне скажи.
Молчу, закусив губу, рискуя обидеть подругу. Тайна так глубоко в меня въелась, что я просто физически не способна ее из себя вытолкнуть. Уверена, что не смогу сформировать слова и выпустить их из себя наружу. Это так постыдно, ужасно, запретно.
— Расскажу, Асенька, расскажу, обязательно, — тараторю, ощущая небывалую, долго сдерживаемую потребность выговориться и извиниться, — ты меня прости, что сразу не рассказала, это не так просто всё в голове уложить…
Договариваемся встретиться завтра, и я кладу трубку.
Сижу какое-то время на своей постели, глядя в одну точку. В голове рой мыслей, на душе раздрай. Желудок сосет от голода, и я прихожу к мысли, что надо все-таки начинать нормально есть. Трудно привыкнуть к пониманию, что я больше не одна. Во мне уже есть маленькая частичка, которая будет расти и станет моим малышом. Кладу руку и глажу его. Совсем еще плоский. Ничего не свидетельствует о том, что он растет.
— Маленький мой, — шепотом зову его, чувствуя трогательную нежность. Представляя крохотные ручки, ножки, сморщенное личико, почти прозрачную кожу. Я как-то видела младенца соседки. Он был таким беспомощным, крикливым, но успокаивался, как только мама приживала его к груди. Ворковала нежно.
Я слышала, что ребенок в утробе слышит голос мамы, привыкает к нему. Надо и мне с ним разговаривать, чтобы в тот момент, когда он появится на свет и испугается, мой голос стал той ниточкой, что успокоит и свяжет с миром. Я же теперь за него ответственна, и значит, надо заботиться о себе. Высыпаться, спать, гулять, питаться. Не нервничать.
Спускаюсь в кухню, чтобы найти себе какую-то еду. В огромном пространстве обнаруживается домработница, перекладывающая продукты.
— Варвара, хорошо, что вы спустились, а я уже хотела подняться и позвать вас.
От ее вежливого и услужливого тона смущаюсь. Никто еще обо мне здесь так не заботился. Складываю руки, опустив голову, и присаживаюсь за узкую барную стойку.
— Спасибо…
— Вы за стол садитесь, а хотите, в столовую пройдемте?
— Нет, зачем? Не надо, — мотаю головой, — я одна за столом… Зачем?
— Хорошо, если вам удобно там, то я подам туда.
Передо мной оказывается густой наваристый суп-пюре.
— Суп с куриной грудкой и шпинатом, полезно и вкусно. Пока не будем нагружать желудок. Приятного аппетита! Я пойду, не буду вам мешать. В доме Нонна Аркадьевна и Вероника. Они в бассейн пошли, — докладывает, и я киваю, немного чувствуя себя хозяйкой.
Суп очень вкусный. Я даже не заметила, как съела всё до последней ложки. Жаль, что Алевтина Юрьевна ушла. Хотелось бы поблагодарить. В то же время вряд ли бы мне понравилось есть под ее взирающим на меня оком. Интересно, с чего она решила вот так индивидуально обо мне позаботиться? Наверное, просто не о ком особо, все же почти разъехались. Или Эляна распоряжение дала.
Убрав за собой тарелку, пускаюсь на прогулку вокруг дома, но жара загоняет меня в дом. На ум приходят слова домработницы про бассейн. Может, спуститься к новой родне? Попробовать хоть краешком коснуться их жизней? Не могу же я вечно прятаться. Да и не могут быть все такие, как Тимофей. Еда придала сил, энергии, я бы даже с удовольствием поплавала, ведь это полезно.
Поднимаюсь в свою комнату и нахожу купальник. Эля выкинула много моих вещей, в том числе купальник, поэтому я держу в руках что-то модное и стильное. Впрочем, мне не суть важно, какой он, лишь бы был закрытый. А этот именно такой. Фигура у меня довольно-таки худощавая, правда, сейчас грудь увеличилась. Рассматриваю себя в зеркале и трогаю выступающие косточки.
Вдох-выдох. Надо быть смелее…
Иду на голоса, звонкий Вероники и немного капризный — Нонны. Их хорошо слышно, так как они еще не принялись купаться, а только вошли в бассейн. Невольно слышу всё, что они говорят.
— Он взял эту девочку под свою ответственность и поручил твоему брату за ней присматривать. Конечно же, он зол, что Тимофей не углядел, подвел его. А теперь еще и сбегает, прячется, не хочет отвечать за то, что натворил, — ворчит бабушка.
— При всем желании он не мог проконтролировать… хмм… чтобы Варя не забеременела, — слышу слова сестры Тимофея. — А эта девушка, она же сестра Эляны. Кто знает, под кого она легла, чтобы чего-то добиться в этом городе?
Оба голоса затихают, как только они понимают, что я стою практически позади них. В проходе. Смотрим друг на друга. Я слышала каждое слово. Теперь у меня нет иллюзий по поводу того, что думает обо мне сестра Тимофея. Ничего хорошего!
Кусая губы от обиды, вылетаю из помещения бассейна, рискуя переломать ноги на крутой
