— Наконец-то, — сказала леди Уиткоут, когда карета въехала во двор.
— Я готова умереть за чашку чая, — отозвалась леди Купер. Она постучала в потолок кареты зонтом. — Знаю, нам нельзя медлить, дорогая. Мы будем через минуту.
Оливия сомневалась в этом. Ей опять придется их подгонять.
— Я пойду с вами, — сказала она. — Там очень темно, двор плохо освещен, и идет дождь. — Теперь она слышала стук капель по крыше.
— Бог ты мой, девочка, чтобы пройти несколько шагов, нам не нужна нянька! — негодующе возразила леди Купер. — Надеюсь, я не такая уж дряхлая развалина!
— Разумеется, нет, — поправилась Оливия. — Но…
— Если мы были здесь однажды, то это все равно, что мы побывали здесь тысячу раз, — сказала леди Уиткоут.
— Я смогла бы найти дорогу пьяная и с завязанными глазами, — сказала леди Купер.
— Ты уже делала это, — напомнила леди Уиткоут. — Возвращаясь домой с одного из завтраков леди Джерси, насколько я помню.
Пока они обменивались репликами, лакей отворил дверцу кареты и опустил ступеньку. Пошатываясь, леди выбрались из экипажа.
— Вот это был прием! — не успокаивалась леди Купер. — Не то что теперь. Только лишь жалкие, скучные званые вечера, один за другим.
— Никого больше не убивают…
Дверца экипажа захлопнулась, отрезав их голоса. Выглядывая из окна, Оливия скоро потеряла их из виду. Дождь превратил старушек в парочку темных теней, леди Купер чуточку ниже и полнее своей подруги, а потом мгла полностью их поглотила.
Оливия уселась на свое место.
Хотя, согласно путеводителю Патерсона, они проехали всего одиннадцать с половиной миль, на это ушло почти три часа. Суета и волнение их поспешного отъезда давно остались позади. Теперь Оливия чувствовала обиду и боль.
Этот глупый, упрямый, неблагодарный мужчина!..
Оливия жалела, что не толкнула Лайла сильнее. Жаль, с ней не было ее зонтика. Она бы с удовольствием стукнула им по его тупой голове.
Ну, она ему покажет, как испытывать на ней свою власть. Она-то думала, он ее понимает, но нет, Лайл превратился в мужчину и стал вести себя так, как ведут все они.
Текли минуты. Дождь барабанил по крыше и булыжникам, заглушая грохот колес и стук копыт. Путешественники приезжали и уезжали даже в предрассветные часы, темной сырой ночью. Придорожные постоялые дворы никогда не спят.
Несмотря на раздражительность или, возможно, утомившись ею, Оливия скорее всего задремала, поскольку при звуке голосов снаружи экипажа голова ее дернулась.
Дверца открылась. Там стояли кучер и еще несколько человек, включая прабабушкиных лакеев, все в руках держали зонты.
— Простите, мисс, — сказал кучер, — надвигается буря.
— Сильная буря, мисс, — добавил другой мужчина, очевидно, владелец гостиницы. — Она усиливается с каждой минутой. Я убедил остальных леди подождать, пока она закончится. Полагаю, через пару часов все прекратится.
Через двор пронесся порыв ветра, пытаясь унести с собой зонтики. Барабанная дробь дождя превратилась в оглушительный грохот.
Оливии не терпелось снова тронуться в путь. К тому времени, когда Лайл их догонит, было бы лучше находиться как можно дальше от Лондона. И все же, что бы он там ни думал о ее безрассудстве, она не была той беспечной идиоткой, которая станет рисковать слугами или лошадьми.
Они с Бейли выбрались из кареты и поспешили на постоялый двор.
Хотя вдовствующая графиня, похоже, считала, что он легко догонит Оливию, Лайл не отправился спать, чтобы отдохнуть несколько часов, как здравомыслящий джентльмен, каковым он являлся.
Вместо этого, едва вернувшись домой, он поспешно принял ванну, переоделся и приказал камердинеру укладывать вещи. Николс привык к поспешным отъездам, и поэтому в половине третьего утра они были готовы выехать из Лондона.
За ними следовала карета, везущая сундуки, чемоданы и всякую хозяйственную утварь, которая, по мнению Николса, им потребуется и которую можно было собрать за короткий срок.
Вот так Лайл и его слуга оказались на Старой Северной дороге, в десяти милях от Лондона, когда поднялся порывистый ветер, бушуя по окрестностям, и огромные черные тучи, собравшиеся над головой, разразились ливнем, а потом, спустя три с половиной минуты, начался настоящий потоп.
Оливия нашла своих спутниц уже удобно устроившимися за большим столом в углу, в общем обеденном зале, еда и напитки стояли перед ними. Другие путешественники, оказавшиеся в затруднительном положении, также собрались здесь. Одни сушились возле камина, другие сидели за столами, третьи воспользовались передышкой, чтобы побриться или почистить обувь.
Оливии нравилось останавливаться перекусить на постоялых дворах. Там можно было встретить множество самых разных людей, всех классов и сословий, в отличие от высшего света, где все выглядели одинаково и в большинстве случаев были связаны между собой родственными узами.
Поскольку ее обычные остановки в пути никогда не были длительными, Оливия с удовольствием присоединилась бы к здешней компании, если бы краткий сон в карете не дал ей понять, насколько сильно она устала.
Чтобы подготовиться к такому долгому путешествию, как это, обыкновенно требовалось около недели или даже больше. Она организовала все — для себя, а также для двух леди — менее чем за сорок восемь часов. Времени для сна практически не осталось.
Вот почему вместо того, чтобы посидеть с компанией, Оливия заняла, по утверждению владельца гостиницы, самую лучшую комнату. Она села в большое удобное кресло, расположенное у камина.
Несмотря на тепло и тишину, она никак не могла отключиться. Прошло довольно много времени, прежде чем водоворот мыслей и чувств притупился и она погрузилась в беспокойный сон! Но уже через мгновение, как показалось Оливии, она ощутила легкое прикосновение руки и сразу проснулась.
— Простите, что напугала вас, мисс, — сказала Бейли.
Пребывая в полусонном состоянии, Оливия подняла глаза. Между бровями Бейли залегла морщинка. Плохой знак. Бейли не волновалась по пустякам.
— Дамы? — проговорила Оливия. Она так резко встала, что закружилась голова.
— Да, мисс. Карточный спор. Прошу прощения, что побеспокоила вас, но они обыграли сына местного сквайра. Он скандалит, собирается вызвать констеблей и представителей магистрата, и никто не может поставить его на место. Похоже на то, что хозяин постоялого двора его побаивается. Я подумала, что вы захотите увести дам оттуда, пока не поздно.
Рассказывая, Бейли поправляла волосы Оливии и разглаживала складки на платье, уничтожая улики, свидетельствующие о том, что ее госпожа спала в одежде.
