— Спасибо. Если вы выйдете, к его приходу я успею одеться. И уложить чемоданы.
— В самом деле? — мрачно переспросил Ален. — И куда же вы отправитесь с этими чемоданами, мадемуазель?
— Домой, конечно. Вы же сами только что вызвали шофера, и…
— Муане — врач. Вскоре он будет здесь. Он довольно опытен, и потом, мы хорошо знакомы с ним.
— Как вы смеете… делать все наперекор! — взбунтовалась Дженна. — Мне не нужен врач. Главное — попасть домой, там я быстро оправлюсь.
— Вы прибыли во Францию, чтобы уладить дела с наследством, — заметил Ален, глядя на нее в упор. — И прежде чем уезжать, надо разобраться с делами. Я привык все доводить до конца и хочу, чтобы моя мать успокоилась прежде, чем вы уедете.
— Повторяю, все вопросы можно решить с моим поверенным! — выпалила Дженна. — Поступайте так, как сочтете нужным. Я не желаю видеть этот дом, у меня есть свой, и я хочу как можно скорее туда уехать.
— И оставить мою мать мучиться угрызениями совести? Pas question![19] Советую вам покориться, поскольку сами вы сможете добраться до Парижа только пешком, а я сомневаюсь, что вы способны пройти хотя бы через комнату.
— Да неужели?
Дженна вскочила, гордо вскинув голову. Нет, не желает она покоряться, пусть решает свои проблемы сам. Лемаршаны не имеют к ней никакого отношения.
Но у Дженны закружилась голова, и она пошатнулась.
— Упрямая девчонка! — Ален в два шага оказался рядом и подхватил ее. — Никуда вы не пойдете, — мрачно объявил он, усаживая ее на постель поверх одеяла. Дженна была слишком занята тем, чтобы не выказать слабость, и потому не замечала, как выглядит. — Итак, можете выбирать, — продолжал Ален, нахмурившись. — Либо вы пробудете здесь столько, сколько скажет Муане, либо проведете это время в больнице.
— Я… меня сейчас стошнит…
— Неправда. — Горячей и сильной рукой Ален поддержал ее за затылок, наклоняя голову вперед и садясь рядом. — Дышите глубже и расслабьтесь, — приказал он.
Через несколько секунд Дженна почувствовала себя лучше и подняла голову. Ее глаза на бледном лице казались огромными. Ален смотрел на нее так пристально, что Дженне пришлось снова закрыть глаза.
— Теперь со мной все в порядке, — с трудом выговорила она.
— Вряд ли. Вы никуда не сдвинетесь отсюда, мадемуазель.
Он массировал ей затылок, и Дженне казалось, что весь ее страх и напряжение исчезают, уступая место сонливости.
— Хорошо, я покажусь врачу, — с прерывистым вздохом согласилась она. Ее подмывало прислониться к Алену, однако он быстро поднялся, вложив в это движение весь свой гнев.
— В этом нет никаких сомнений. Врач уже в пути. Хотите вы того или нет, но вам придется некоторое время пробыть здесь.
Сдернув с постели одеяло, Ален уложил Дженну в постель, словно куклу, секунду смотрел на нее, а затем отвернулся.
— Но я не могу оставаться здесь! — выкрикнула с тревогой Дженна, и Ален обернулся. Его гнев тут же исчез при виде ее бледного лица.
— Почему? — Он снова подошел и присел на постель. — Ведь мы не чужие.
— Нет, чужие. Я познакомилась с вашей матерью только вчера. Воображение подвело меня. С вами мы виделись всего один раз в Англии и теперь здесь. Кто же вы для меня, как не чужие люди?
— Можете считать нас кем угодно, но вы нам не чужая, — мягко возразил Ален. — Мы столько слышали о прелестной светловолосой Дженне — потерянной дочери. Когда мы доберемся до дома вашего отца, я покажу вам кое-что — надеюсь, это заставит вас изменить мнение о многом.
— Факты ничем не изменить, — с трудом выговорила Дженна. — Вы мне не родственник. — Она откинулась на подушки и с отчаянием взглянула на Алена: сейчас она была не в состоянии спорить с этим властным человеком.
— А я и не хочу быть вашим родственником, — промолвил он, оглядывая ее бледное лицо. — Я просто хочу, чтобы вы знали обо всем, знали, что здесь остались корни вашей семьи. Это поможет вам исцелить раны прошлого.
— Вы хотите оказать мне помощь, даже если это меня погубит? — сердито спросила Дженна, и Ален вдруг улыбнулся, поблескивая темными глазами.
— Вы в полной безопасности. Разве я не говорил вам, что позабочусь о вас — ради самого себя? — Неожиданно Ален потянулся и провел пальцами по гладкой щеке Дженны. — Ваш вид наверняка придется Муане по вкусу, и он будет настаивать, чтобы вы какое-то время пребывали под его наблюдением. Выглядите вы вполне беспомощной. По-моему, это то самое, что называется "бледная, но интересная особа". — Ален поднялся и шагнул к двери. — Впрочем, что бы ни посоветовал вам врач, мадемуазель, — завершил он твердо, без всяких признаков юмора, — мы обдумаем ваши последующие действия, только когда вы поправитесь.
Он вышел, а Дженна уставилась на закрытую дверь. Она должна была чувствовать себя пойманной в ловушку, но ей было не до того. Она по-прежнему не желала оставаться здесь и вникать в дела Алена Лемаршана и его матери, но этот человек просто отдал ей приказ — так, словно имел право распоряжаться ее жизнью. Вероятно, в любое другое время Дженна испугалась бы, но сейчас она ощущала только слабость и усталость и была благодарна за любую заботу. Разобраться во всем она сможет, как только ей станет лучше.
Врач оказался обходительным мужчиной средних лет. Он очень заинтересовался травмой Дженны и долго беседовал с ней. Английским он владел в совершенстве и заметил, что ему уже приходилось лечить англичан. Маргарита пришла в комнату вместе с врачом, что выглядело совершенно естественно. В заключение Муане пожелал Дженне приятно отдохнуть, а до того несколько дней провести в постели. Маргарита сдержанно кивнула врачу.
— Я же говорила вам — это ясно, стоит только взглянуть на ее лицо!
Ален явился в комнату, едва машина врача отъехала от дома, встал у кровати и сурово посмотрел на Дженну.
— Два дня в постели и приятный отдых после этого, — напомнил он.
— Я как раз собиралась в Италию, когда произошел несчастный случай, — отозвалась Дженна, пытаясь взять нить разговора в свои дрожащие руки. — Полагаю, это можно будет устроить, если Глину дадут отпуск.
— Отдыхать вы будете на юго-западе Франции, — возразил Ален. — Когда поправитесь настолько, чтобы перебраться в Дордонь. Разве плохо? Вкусно кушать, подолгу спать и осматривать свое наследство.
— Вам прекрасно известно, что вы не имеете права мне приказывать, — сообщила ему Дженна. Она уже немного оправилась, и теперь ее даже забавляла эта холодная властность — особенно потому, что Дженна не собиралась ей покоряться.
— Нет, имею. — Ален ответил ей насмешливым взглядом. — Сейчас вы слишком слабы и потрясены, и я воспользуюсь своим правом сильного. Во всяком случае, — язвительно добавил он, — лучше жить в Дордони с мачехой, чем в Италии с мужчиной, из которого не выжмешь ни капли страсти.
