— Вы сейчас похожи на самого заядлого садовода, — пошутил Бен. — Собираетесь перерыть весь мой участок?
Элли смутилась.
— Знаете, я и вправду могла бы серьезно увлечься садоводством, но…
— Но вы хотите стать великой писательницей и не отвлекаться на всякую ерунду.
— Мой очередной роман издательство отвергло, — уныло пробормотала Элли. — Я получила отказ под номером одиннадцать.
— Одиннадцать? Ну и что? Некоторые великие писатели тоже не сразу стали известными.
— Я не претендую на величие. Но мне обидно. Меня назвали обычной штамповщицей. Но ведь это неправда. Я пытаюсь быть оригинальной… — Элли надула губки. — И я не подражаю Эмили Бронте, как думают некоторые.
— Но, может, вы невольно копируете ее? Так сказать, на подсознательном уровне. Забудьте про творения этой дамы, пишите о вашей собственной жизни, например. Мне кажется, это будет гораздо интереснее.
Элли задумалась. Да ей и писать-то про себя особо нечего. Тема заранее проигрышная.
— Ну, поедем домой? — тихо спросил Фолкнер, глядя на расстроенную девушку. — Или хотите остаться в этой оранжерее навсегда? — Бен улыбнулся.
— Сейчас у меня другое желание. Перенестись… в детство.
Фолкнер посмотрел на Элли удивленно.
— Зачем?
Она указала рукой на застекленные вольеры. В клетках суетились симпатичные маленькие кролики и морские свинки.
— Когда я была маленькой, папа покупал мне разных зверушек. — Элли вытащила из клетки забавного черного крольчонка. — Но такого озорника у меня еще не было. — Она погладила животное по блестящей шерстке.
— С плюшевыми мягкими игрушками хлопот гораздо меньше, — заявил Бен.
— Но они ведь искусственные. А это — живые создания. — Элли вздохнула. — Бедные малыши. И кто же будет заботиться о вас?
— Какая-нибудь скучающая мамочка и ее не знающие чем заняться детки, — с иронией произнес Фолкнер.
Элли стрельнула в него глазами.
— Вы слишком язвительны. Но разве вы в детстве не просили у своей матери купить вам питомца?
— Моя мать умерла, когда я был совсем, совсем маленьким. — Бен сразу посерьезнел.
— Ох… Простите. Я не знала.
— А животные у нас в доме были. Верные и умные собачки. Лабрадор, золотистый ретривер и рыжий сеттер. Вы мне… напоминаете последнего, — Бен усмехнулся, решив слегка позлить девушку.
— Что? — Она растерялась. — Но волосы-то у меня не рыжие. — Элли хмуро сдвинула брови.
— Зато какой темперамент!
— Кажется, вы пытаетесь поддеть меня. Только не понимаю, зачем. — Элли пожала плечами и посадила кролика в загон. — Ладно, пойдемте отсюда.
Они направились к кассе. Надо расплатиться за то, что приобрели.
— Постойте, — вскрикнула Элли, когда их очередь почти подошла, — Я забыла взять одну вещь. — Девушка вернулась с терракотовым цветочным горшком. — Пригодится. — Она улыбнулась кассирше, но расплачивался Бен Фолкнер. Элли не успела.
Однако, остановившись у выхода из магазина, Габриэлла все же раскрыла кошелек.
— Уберите свои денежки, — потребовал мужчина.
— Ох, но… Вот найду себе новое жилье и обязательно прихвачу с собой этот горшочек. Хочу расплатиться заранее.
— Да никуда вы не уедете. Хватит дразнить меня пустыми угрозами. Мы оба знаем, что вы не собираетесь оставлять мой дом. — Бен помолчал. — И давайте больше не будем говорить на эту тему.
Элли закрыла рот на замок. Сама сдержанность. Но девушка все время косилась в сторону клеток со зверьками.
— Проклятие! — Фолкнер все понял. — Черт побери! Да возьмите вы этого несчастного кролика!
Габриэлла аж взвизгнула от восторга, однако потом с грустью спросила:
— Но где же малыш будет жить?
— Слушайте, милая. Хватит издеваться надо мной. Купите для него домик. Выбор в магазине большой.
Элли сглотнула.
— Но не будет ведь он все время сидеть в клетке. Ему потребуется площадка, где можно порезвиться…
— А может, отписать этому монстру весь дом и сад в придачу? — Бен сморщился. — Ну ладно, тащите ушастого. Обустроим ему потом просторный вольер на природе.
По лицу Элли расплылась улыбка.
— Вы добрый человек, господин Фолкнер.
— Только советую не злоупотреблять моей добротой.
— Конечно, конечно. Но кролику еще нужна и постелька.
— Ну, знаете ли. Даже обо мне так никто не заботился.
— У вас все впереди, — снова улыбнулась Элли.
И как он раньше не заметил очаровательных ямочек на ее щеках, подумал Бен. А какие у нее красивые глаза! Да она просто милашка. И он постепенно влюбляется в Габриэллу Марч? О нет, только не это. Нужно работать, столько дел впереди. Нужно расшифровать уникальную рукопись, найденную недавно в стране, где он побывал. Необходимо подобрать ключ к древним письменам… Но голова занята другим. Он проводит время с молодой женщиной, которую практически не знает. Глупость полная.
— Хорошо, что мы воспользовались машиной Адель.
Бен вздрогнул, снова услышав голос Элли.
— В вашу спортивную ничего бы не поместилось.
— Да. Действительно. — Взгляд Фолкнера был каким-то отрешенным.
А у девушки глаза сверкали, будто два бриллианта.
— Я так вам благодарна. — Она взяла из рук подошедшей к машине продавщицы клетку с кроликом. — Но Роджеру ведь нужна компания, верно?
Доктор филологии посмотрел на девушку с ужасом.
— Что вы имеете в виду? Прошу, больше никаких кроликов…
— Ну, естественно. Только… только я тайком успела прихватить с собой и Найджела. Именно так назову эту замечательную морскую свинку.
Бенедикт Фолкнер даже не успел возмутиться. Элли встала на цыпочки и чмокнула его в щеку.
— Люблю добрых людей. — Она засмеялась и… вдруг качнулась в сторону. Чуть не уронила все то, что держала в руках.
Бен мгновенно подхватил ее под локоть.
Затем они вместе стали загружать покупки в машину, а когда выпрямились, повернулись друг к другу. Их глаза встретились.
Фолкнер не удержался и приблизился к девушке вплотную. Провел ладонью по ее гладкой, изящной шее, а потом нежно поцеловал Элли. В губы. Боже, какое наслаждение, подумал он.
А у Габриэллы от счастья закружилась голова. Неужели этот красивый мужчина в нее влюбился? Вот это поворот.
Бен надел джинсы, футболку, старые кроссовки и отправился на участок. Обустраивать загон для Роджера.
Элли принесла в сад поднос с чашками, наполненными ароматным чаем.
— Не хотите взбодриться, доктор? Чай просто отличный.
Фолкнер выпрямился и вытер рукавом футболки пот со лба.
— Мне бы чего-нибудь холодненького. Впрочем, обойдусь.
