— Однако, — невольно вырвалось у Брайони, — она вас за это уважает.
Лицо Гранта приняло удивленное выражение.
— Ты неожиданно весьма хорошо осведомлена, Брайони. Каким образом?
Брайони густо покраснела.
— Я не сама, это… Неважно.
— Дай-ка подумать. Наша Линда?
Брайони отказалась отвечать.
— Я и без Линды скажу тебе, что у нас двое детей и я не могу лишить их матери, но дети — единственное, что нас связывает. Все кончено. Видишь ли, — проговорил он медленно, — одной физической красоты никогда не бывает достаточно. Я искал в ней большего, но не смог найти. — Грант Гудман поморщился. — А Лиза, очевидно, не нашла во мне того, что искала. Все очень просто.
— А если вы и во мне не найдете того, что ищете? — прошептала Брайони.
— То, каким образом складываются наши отношения, — сухо заметил он, — не способствует тому, чтобы мы друг друга узнали.
— Но что… — Брайони на мгновение умолкла, — нам уготовано, если мы найдем, что ищем?
Грант Гудман бесстрастно посмотрел на нее.
— Что ты имеешь в виду, Брайони? Брак?
Брайони с трудом сдерживала слезы.
— Даже для человека с моим прошлым… — Она покачала головой. — Забудьте об этом.
— Ты боишься обжечься, — серьезно сказал он. — Так, Брайони? Или тебя больше всего интересует замужество? Ты поэтому даже слышать не хочешь о том, что я предлагаю?
Брайони справилась со слезами.
— Возможно, — резко ответила она. — Жаль, вы рыбешка покрупнее, чем Ник Семпль. Вот уже двое сорвались с крючка. Ну да ладно, будут и другие.
Они молча смотрели друг на друга, но тут вдруг неожиданно раздался стук в дверь. Это был юный Роберт, который еще немного прихрамывал, но в остальном выглядел превосходно, как и подобает в его возрасте.
— Привет! — сказал он. — Я искал вас обоих. Мама с папой хотели, чтобы я извинился за то беспокойство, которое я вам доставил… я хочу сказать, я тоже хотел извиниться, — он покраснел и замолчал, вид у него был смущенный.
Грант улыбнулся ему.
— Мы все понимаем, старина. Присядь, расскажи, как поживаешь.
Роберт с готовностью повиновался.
— Ой, я как огурчик, если не считать сухожилия. Просто очень глупо себя чувствую!
— Не стоит, — сказал Грант. — Мы все совершаем ошибки, но до тех пор, пока извлекаешь из них уроки, все в порядке. Разве не так, Брайони.
— Так, — согласилась Брайони после минутного колебания и улыбнулась Роберту.
— Твои родители считают тебя заядлым футболистом.
— Я жить не могу без футбола, — просто ответил Роберт, но затем поморщился. — По крайней мере, раньше так было, но теперь я думаю, не стать ли мне горным спасателем. Очень это трудно, мисс Ричардс? Я бы хотел работать у вас. — И посмотрел на Брайони с неосознанной страстью и восхищением шестнадцатилетнего мальчишки.
Брайони заморгала, взглянула на Гранта и, с ужасом заметив в его глазах лукавое веселье, неуверенно проговорила:
— Не так уж трудно, Роберт, но тебе придется жить далеко от дома…
Роберт великодушно махнул рукой.
— Мама с папой говорят, что ждут не дождутся, чтобы сбыть меня с рук, — ответил он.
Брайони с трудом сглотнула.
— Видишь ли, мама с папой часто говорят так, но это всего лишь шутка. М-м, а вокруг Дарвина нет никаких национальных парков?
— Может, и есть, — неуверенно ответил Роберт. — Но это уже будет не то. — Он замолчал и, к своему ужасу, начал заливаться краской, поняв, что выдал себя.
И тут Грант пришел ему на помощь.
— Что ж, мне кажется, это неплохое занятие для настоящего мужчины, который не хочет торчать весь день в офисе.
Роберт с благодарностью повернулся к нему.
— Именно так я и думал, мистер Гудман!
— И сколько же тебе осталось учиться?
Лицо Роберта омрачилось.
— Полтора года.
— Что ж, в таком случае у тебя достаточно времени. В информационном туристическом центре тебя могут ознакомить со всеми требованиями. Почему бы тебе не съездить туда?
— Я так и сделаю. Обязательно. В любом случае, — Роберт поднялся, — огромное спасибо за то, что спасли меня. Можно… можно я напишу вам? Я имел в виду вам обоим, — торопливо добавил он.
— Нам будет очень приятно получить от тебя весточку, Роберт, — сказал Грант и, встав, подал ему руку. — Но если бы не мы, кто-нибудь другой пришел бы тебе на помощь, я в этом уверен.
— Пожалуйста, не смейтесь, — предупредила Гранта Брайони, когда дверь за юным Робертом закрылась.
Но он все-таки рассмеялся.
— Ну, Брайони, твоим чарам подвластны все возрасты.
Брайони бросила на него взгляд, полный отчаяния.
Грант Гудман посерьезнел.
— Тебе не кажется, что наша словесная война затянулась? У меня определенно сложилось мнение, что ты прикрываешь ею свои истинные чувства.
Она сделала резкое движение рукой.
— Минуту назад вы упрекали меня в том, что я совращаю малолетних.
— М-м… Ладно, я сам не безгрешен, когда дело доходит до обмена "любезностями". Допускаю также, что у меня несколько уязвленное самолюбие, — он улыбнулся, но невесело, — как ты ранее выразилась, но, по крайней мере, я умею признавать, почему я именно такой. Я хочу тебя, Брайони. Мой разум, мой инстинкт подсказывают мне, что мы удивительно подходим друг другу. Они также подсказывают мне, что, несмотря на твои протесты, ты все время думаешь об этом; есть некая сила, которая влечет нас друг к другу и ты не можешь этого отрицать. Поверь мне, такое нечасто случается между людьми. Ты когда-нибудь раньше испытывала подобное?
На минуту воцарилась тишина. Брайони не могла оторвать от Гранта Гудмана своего взгляда, как не могла не признаться самой себе, что ее опасно влекло к этому человеку. Стоило ей только взглянуть на него, как она вспоминала себя в его объятиях, как ее плоть отзывалась на его зов… Но, с тоской подумала она, какая жалкая судьба уготована женщине, влюбленной в мужчину, для которого она может быть лишь любовницей? Брайони вздохнула и отвернулась.
— Ничего у нас не получится, — вяло сказала она.
С минуту он помолчал, а затем бесстрастно сказал:
— У меня изменились планы — я уезжаю в Хобарт на несколько дней. Кстати, тебе приятно будет узнать, что операция у Фрэнка Картера прошла успешно.
Брайони посмотрел на Гранта Гудмана и внутренне содрогнулась, встретив безжалостный взгляд его карих глаз.
— Я остановлюсь в отеле "Шератон", — добавил он и вышел.
Грант отсутствовал четыре дня.
Все это время простояла отличная погода и не произошло никаких ЧП, хотя то обстоятельство, что свободных номеров не было, уже само по себе было обременительно. Но Брайони была этому рада и делала все, что было в ее силах, чтобы Хит-Хаус работал как часы. В полдень на четвертый день она взглянула на себя в зеркало и с ужасом обнаружила, что у нее измученный вид, поэтому она решила несколько часов посвятить себе.
