Эшли с трудом подавила улыбку. Тед, который всегда добивался своего и мог заморочить голову любому клиенту своей ослепительной улыбкой и дружеским рукопожатием, впервые встретил равного себе противника.
– Его слушал кто-то из важных шишек?
– Как они могли его не слушать? – Тед в отчаянии взъерошил коротко подстриженные каштановые волосы. – Конечно, они слушали. Но услышали или нет – вот в чем вопрос!
Повинуясь внезапному порыву, Эшли вдруг встала на защиту Дэна и сообщила:
– Между прочим, его сюда пригласили.
– Уж во всяком случае, в моем списке гостей его не было! – Теда явно поразила эта новость.
– Полагаю, что Бэрд Сирайт надеялся его как-то задобрить. Усыпить бдительность, что ли.
– Нашел с кем цацкаться! Пинка ему под зад – и все дела!
У Эшли на языке вертелся язвительный ответ. Тед сам разворошит осиное гнездо, если пойдет войной на директора местного Центра дикой природы. Ей хотелось объяснить Теду, что заставляет Дэна так носиться с экологией островов. Естественно, это его прямая обязанность – ограничивать размах чересчур ретивых строителей, чтобы они не нанесли вред тол хрупкому равновесию, что позволяет островам сохранять свой первозданный вид. Однако она предпочла промолчать. Тед в еще не успокоился, и ей не хотелось подливать масла в огонь. В конце концов, Тед и Джессамин стали единственной опорой Эшли после катастрофы, разрушившей прежнюю жизнь. И с ее стороны было бы просто свинством становиться на защиту Дэна Кендалла в этом споре.
Однако Тед уже начал о чем-то догадываться и сверлил Эшли раздраженным взглядом.
– То-то он увивался вокруг тебя в последнее время! Наверное, пудрил тебе мозги, чтобы перетянуть на свою сторону? Слава Богу, я вовремя это заметил и успел предупредит чтобы ты не связывалась с этим типом!
Эшли почувствовала себя уязвленной. Откуда Теду знать, что чувствует к ней Дэн Кендалл? Почему он так легко обвиняет его в двуличии? Дэн действительно привязался к Эшли. Достаточно было вспомнить, каким теплом светится его взгляд, когда он смотрит на нее. Он не притворялся, когда кинулся ей на помощь, считая, что Эшли может утонуть. Он по-настоящему испугался, что она может сильно пораниться о листья осоки. Он старался посвящать ей каждую свободную минуту и не боялся открыто выражать свою привязанность. И Эшли не выдержала:
– Ты соображаешь, что Дэн Кендалл – единственный мой друг на всем вашем острове? – выпалила она.
– При желании тебе ничего не стоит обзавестись целой кучей друзей! – заявил Тед со снисходительной улыбкой. – Представь, что подумают обо мне в «Санданс», когда станет известно, что родственница их старшего менеджера по продаже водит шашни с этой продувной бестией? Он нарочно охмуряет тебя, чтобы выведать наши секреты, а потом распускать слухи! Надеюсь, что теперь, когда он показал всем свое гнилое нутро, у тебя, больше не возникнет желания с ним общаться? – Его серые глаза были полны терпеливого сочувствия, как будто он разговаривал с ребенком. – Я знаю, как тебе нелегко, ведь этот город для тебя совсем чужой. Я знаю, что тебе временами бывает одиноко, но мало-помалу это пройдет.
Тронутая его сочувствием, Эшли с трудом удержалась от слез.
– Я вовсе не собиралась продолжать с ним знакомство.
Тед не мог видеть, как женщина плачет, и поспешил обнять ее со словами:
– Эш, детка, не забывай, что мы с Джесс всегда будем о тебе заботиться. Все, о чем мы мечтаем – чтобы ты была счастливой!
Она зажмурилась и кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Несмотря на то, что Тед искренне старался ее утешить, от его слов ей стало только хуже.
Эшли проснулась ярким солнечным утром, снедаемая странным нетерпением, как будто ее ждало какое-то срочное дело. Она уселась и с трудом разлепила припухшие веки, чтобы посмотреть на часы. Четверть одиннадцатого. Всю ночь она маялась от бессонницы, без конца ворочаясь на кровати, – а вот теперь проспала. Уверения Теда в готовности заботиться о ней «всегда» расстроили ее сильнее, чем его стычка с Дэном, и разбудили душевную тревогу. Больше всего на свете Эшли хотела бы вернуться к прежней жизни, то есть снова летать. Ей не хватало постоянной смены мест, череды новых незнакомых лиц и грубоватого товарищества летных экипажей.
У нее и в мыслях не было поселиться здесь навсегда. Она искренне надеялась, что Санибел станет лишь временным прибежищем, где ей удастся зализать раны и избавиться от кошмаров и припадков страха, преследовавших ее и ночью, и днем. Правда, в последнее время Эшли стало намного легче. Ее больше не душила бессильная ярость, просыпавшаяся по поводу и без повода. И вот уже три недели не было ни кошмаров, ни припадков. Она даже начала надеяться, что с этим вообще покончено. Если это так, то у нее больше нет причины сидеть па шее у Джесс и Теда. Мысль о том, что Джессамин и Тед, действуя из самых лучших побуждений, создали ей чересчур тепличные условия, замедлявшие возвращение нормальной жизни, стала для Эшли неприятным открытием. Еще немного – и она окончательно утратила бы волю к сопротивлению, покорно позволив сделать себя частью домашней обстановки и добровольно отказавшись от права на самостоятельную жизнь. Она глубоко вздохнула. Объяснение с Тедом и Джесс наверняка будет болезненным и бурным, однако пришло время возвратиться в большой мир.
Теперь, когда решение было принято, ей не терпелось претворить его в жизнь. Первым делом она объяснится с Джессамин, а потом повидается с Дэном. Она хотела попрощаться ним по-человечески и сказать, что уезжает с острова навсегда.
Эшли приняла душ, надела полупрозрачную газовую блузку цвета спелой земляники и белую полотняную юбку, расчесала волосы так, что они засверкали на солнце живым золотом, и стянула их на затылке шарфом из розового шелка. Чувствуя необычную приподнятость и решимость, как будто готовилась к бою, Эшли слегка подкрасила губы и надушилась своими любимыми духами. Какой-то странный порыв, заставил ее в последнюю минуту сунуть в карман раковину юнонии.
Оказавшись в коридоре, она услышала оживленные голоса и смех Теда и Джессамин, завтракавших на террасе. Обычно в это время Тед уже уезжал на службу. Эшли пришлось вернуться к себе в спальню и подождать. С Джессамин следовало разговаривать наедине. Тед наверняка упрется и не захочет слушать никакие доводы. Она нервно металась из угла в угол в своей спальне, пока наконец не услышала, как под колесами «мерседеса» захрустели ракушки на подъездной аллее. В ту же минуту Эшли оказалась на террасе.
Джессамин все еще сидела за столом. Она приветливо улыбнулась сестре и отложила в сторону утреннюю газету.
