Однако у нее не было времени ответить, потому что машина остановилась. Паскуале помог ей выйти и, взяв за руку, провел ее в здание через незаметную боковую дверь. Несколько мгновений их ладони соприкасались, и он крепко держал ее за пальцы. Она с трудом удержалась, чтобы не пожать их.
Только когда они поднимались наверх в лифте, она заметила, что Паскуале улыбается.
Что это была за улыбка!
– Тебе все это жутко нравится! – скептически бросила она.
Наступило молчание. Лицо его стало серьезным.
– Больше, чем я думал, крошка. Глупо было рассчитывать на то, что ты сдашься сразу, но во Франции были такие многообещающие моменты…
Она подумала, что ослышалась.
– Многообещающие моменты? – Неужели? – подумала она. Значит, он решил, что она тут же сдастся? – Я еще никогда не встречала подобной самоуверенности и наглости…
– Мне и в голову не приходило, – прервал он ее, глядя бесстыжими глазами на ее губы, – что ты будешь все время сопротивляться, а я – получать удовольствие от борьбы и от предвкушения победы.
Она могла бы протестовать. Она могла бы пролепетать что-нибудь о чести, порядочности и бесстыдных притязаниях таких скотов, как он.
Могла бы.
А он, без сомнения, – самоуверенное животное – стал бы снисходительно улыбаться и кивать, выслушивая ее возражения.
Но после того как зацелует ее до смерти. Зуки содрогнулась. Как это там говорится: не по словам судят, а по делам. Если Паскуале предпримет попытку снова ее обнять, она будет холодна как лед. Она крепко сжала губы на случай, если он попытается ее поцеловать.
Его темные глаза насмешливо улыбались. Когда двери лифта открылись, Зуки увидела, что коридор полон ожидающих ее фоторепортеров. Паскуале взглянул на нее. – Готова?
– Ко всему, – ответила она. Взгляды их схлестнулись, и сердце Зуки сжалось, потому что она услышала звучный женский голос, окликавший Паскуале по имени.
– Паскуале, дорогой! Вот ты где! – накинулась на них надменного вида женщина лет тридцати с иссиня-черными гладкими волосами. На ней было шикарное ярко-красное закрытое, как военный френч, платье, так что Зуки в своем облегающем серебристом наряде почувствовала себя, чуть ли не голой.
Зуки редко встречала женщин, если только они не являлись моделями, которые были бы с ней одного роста. Эта женщина оказалась такой же высокой, и было очевидно, что она очень хорошо знает Паскуале, так как поочередно подставила ему для поцелуев обе бледные щечки.
– Откуда ты, черт возьми, появился? – спросила женщина, добавив низким грудным голосом несколько слов по-итальянски.
– Мы поднялись на служебном лифте… Говори, пожалуйста, по-английски, – вкрадчиво попросил он. – Зуки не говорит по-итальянски.
Женщина подняла вверх изящные наманикюренные руки.
– Ну конечно! Как это глупо с моей стороны!
Зуки была возмущена, но промолчала.
– Вы когда-нибудь встречались? – улыбнулся Паскуале.
– Нет, – сказала женщина, холодно оглядев Зуки с ног до головы, – не думаю.
– Зуки, это Стейси Ломас. Глава «Ломас и Ломас», рекламного агентства, с которым я сотрудничаю…
– С незапамятных времен! – восторженно воскликнула Стейси, отчаянно моргая.
Ладно, значит, ты хорошо с ним знакома, подумала Зуки, пряча непонятное разочарование за широкой улыбкой.
– Стейси, разреши представить тебе новое «лицо» компании «Формидабль». Ты, конечно, узнала Зуки, ты ведь видела альбом с ее фотографиями?
– Разумеется, – откликнулась Стейси, чуть приподняв брови, как бы удивляясь, что стоящая перед ней Зуки совсем не похожа на свои фотографии.
– Здравствуйте, – улыбнулась Зуки.
Не надо быть дипломированным специалистом в области человеческих отношений, чтобы понять, что элегантная миссис Ломас без ума от синьора Калиандро. Просто без ума. Об этом можно было судить по восторженным взглядам, которые она на него все время бросала, и по чуть заметной улыбке, игравшей на ее довольно чувственных ярко-красных губах.
– Привет, Зуки, – наконец ответила Стейси очень сухо. – Ну что ж, пора начинать. Думаю, надо представить тебя джентльменам пресс-корпуса.
– Джентльменам? – пошутила Зуки. – Из пресс-корпуса? Жажду их увидеть!
Она заметила, как улыбнулся Паскуале, но двинулась вперед, горя желанием делать то, для чего ее наняли: продавать продукцию. Это означало выполнять свою работу с профессионализмом, которым она славилась, а не размышлять о том, насколько близкими были отношения между Стейси и Паскуале. Если он настолько аморален, чтобы иметь двух любовниц сразу…
В отеле «Гранчестер» был специальный зал для приемов, и в тот вечер он был декорирован в золотистых и синих тонах, по которым все узнавали упаковку продукции компании.
И они здорово постарались, с восхищением отметила Зуки, оглядываясь, может, даже слишком…
Зал был украшен золотистыми и синими лентами и вымпелами, сине-золотистыми металлическими шарами с надписью на каждом: «Это Формидабль». Всевозможные голубые цветы – дельфиниумы, васильки, ирисы, гиацинты – в причудливых золоченых вазах были расставлены группами по всему залу.
Около стенда, представлявшего все разнообразие продукции компании – духи, наборы косметики и гигиенические наборы для ухода за кожей и волосами, – стоял стол с шампанским в бокалах синего стекла. Репортеры осушали бокалы с такой скоростью, как будто годами жили при сухом законе.
– Хочешь шампанского? – спросил Паскуале.
– Нет, я не пью на работе, – отрезала Зуки.
– Можно попросить тебя встать здесь? – поспешно вмешалась Стейси. – Начнем работать.
Прямо стервятник, подумала Зуки раздраженно, но последовала за рекламным начальством, все так же широко улыбаясь. Ей не понравился намек Стейси на то, что она считает ее пустышкой, хотя обычно предвзятое мнение людей о моделях ее не трогало. В конце концов, она не пыталась произвести впечатление. Она прилично зарабатывала и платила налоги. Люди или любили ее, или нет, и их мнение ее не волновало.
Так почему ей так не нравится Стейси Ломас?
Из-за ее явно близких отношений с Паскуале?
Ну и черт с ними! Поддавшись порыву, Зуки встряхнула каштановыми волосами, и в то же мгновение полсотни фотовспышек озарили зал бело-голубым искусственным светом.
Она чувствовала присутствие в зале Паскуале, и это отражалось на ее работе. Она старалась как никогда. Он хочет, чтобы она рекламировала его товар, и она сделает это хорошо, черт бы его побрал!
Тебе хотелось очарования и сексапильности? Так получай!
Она надувала губки. Соблазнительно улыбалась. Игриво закрывала лицо завесой каштановых волос. Многообещающе прищуривала блестящие глаза цвета янтаря. Репортеры словно с ума посходили – они одобрительно свистели и щелкали фотоаппаратами.
