я.
– Мама! – одновременно отзываются они, подпрыгнув от неожиданности.
– Быстро домой!
– Ну, ма-а-а-а-м! – затянула Алиса свою любимую песенку. – Всего один круг! Ну, пожалуйста! Можно! Я тоже хочу замуж!
– Домой, – суровость – мое второе имя. А что делать? Герман любит этих проказниц так сильно, что позволяет абсолютно все. А роль строгого родителя в нашей семье досталась мне. – Если сейчас не войдете в дом, завтра не пойдете с папой кататься на ватрушках.
– Я уже бегу, мама! – взвизгивает Катя, бросаясь ко мне. Но она резко тормозит, оборачивается. – Алиса, давай быстрее! Чего встала, как пень?
Едва сдерживаюсь, чтобы громко не рассмеяться. Эта девочка постоянно удивляет. Не зря Герман завел страничку на Ютьюбе, куда выкладывает смешные видеоролики с участием наших дочерей. Подписчиков много. Они у нас маленькие звездочки.
Катя забежала в дом, следом медленно, фырча, чтобы я чувствовала её недовольство, Алиса прошагала мимо меня.
Я вошла в дом, подошла к их комнате, открыла, чтобы понаблюдать за тем, как они раздеваются и ложатся в кровати.
– Спокойной ночи, – мягко желаю я, но затем все-таки добавляю: – Если еще вздумаете прогуляться ночью, я все равно узнаю. И тогда точно накажу.
Возвращаюсь в спальню, скидываю плед, ложусь на кровать, проскальзывая под одеяло.
– Куда ходила? – сонно спрашивает Герман, прижимая меня к себе. Жмурюсь, наслаждаясь теплом его тела – таким родным и до одури любимым.
– Ловила твоих детей.
– В смысле?
– Алиса потащила Катю гадать. Представляешь? Жениха ей надо. Замуж собралась.
Герман смеётся, прикусывая тонкую кожу на моем плече.
– Не смешно, – ругаю его, смеясь. – Галька рассказала, что я нагадала тебя.
– Это ведь правда. – Герман принимается покрывать легкими поцелуями моё лицо, затем дарит долгий поцелуй в губы. Я откликаюсь, вновь и вновь тону в водовороте чувств. И неважно, сколько прошло времени. День, год, десять лет. Его мягкие губы, горячий язык и сильные руки каждый раз заставляют мои внутренности плавиться, а голову кружиться, словно на карусели. – Я пришел к тебе, когда ты позвала, помнишь?
Как такое забыть?
– Ты меня напугал!
Герман хмыкает, стягивает лямку моей сорочки с плеча, оголяя ключицу.
– К тому же мне было двадцать, когда это случилось, а не десять, – продолжаю возмущаться, хоть и покрываюсь мурашками. – А Гальке я все равно скажу пару ласковых. Меня она таскала каждый год вокруг дома или сажала перед этим зеркалом, теперь внушила это Алисе. Жениха ей подавай в десять лет!
Губы Германа скользят по шее, опускаясь к груди.
– Это все твое воспитание, – укоряю я, но уже теряю нить разговора. – Слишком много ты им позволяешь! Ох…
Его ладони по-хозяйски скользят по моему телу. Дыхание учащается, когда ласка становится интимнее. Протягиваю руки, завожу их за его спину, чтобы впиться ногтями, потянув на себя. Наши тела переплетаются, действуя синхронно. Герман отрывается от моих губ, несмотря на мой протестующий стон, чтобы выдать:
– А не пора ли нам заняться третьим ребёнком, раз старшая уже замуж собралась?
