волнами ниспадали на плечи. Он любовался ее абсолютно расслабленным видом и почти блаженной, довольной улыбкой.
Леон крепко обнял Марни.
— Я очень невнимательный хозяин, — сказал он, прижимаясь губами к ее волосам. — Хочешь, налью тебе виски?
— Нет, спасибо. Твое гостеприимство на высшем уровне, — ответила она, переворачиваясь на живот. От ее цепкого взгляда сейчас, казалось, не могло ускользнуть ничего. — Меня больше интересует твое состояние.
— Ты же знаешь, сейчас все замечательно. Оргазм всегда избавлял меня от стресса, — ответил он, зевая.
— Думаю, эта эйфория ненадолго. Вот и сейчас я опять вижу, как сильно ты устал.
— Ты очень наблюдательна, — заметил он, вновь зевнув.
— Да, я знаю. Навык наблюдательности я приобрела за долгие годы работы в салоне. Я почти всегда могу сказать, что представляет собой человек, с которым я работаю. И есть ли у него на уме какие-то беспокоящие мысли. Вот и ты сейчас явно о чем-то переживаешь.
Марни на мгновение замолчала, после чего продолжила медленно и осторожно:
— Ты не хочешь… идти дальше?
— Дальше? О чем ты? — Леон посмотрел на нее с искренним недоумением.
— О себе. О нас.
Его глаза подозрительно сузились, но уже через секунду до него медленно дошло, что она имела в виду. Да, Марни говорила честно и искренне, он это оценил, но если она ожидала, что он разуверит ее, то жестоко ошиблась.
— Марни, я об этом даже не думал. Но если вдруг мне в голову придет такая глупая идея, ты узнаешь обо всем первой.
— Договорились, — согласилась Марни, небрежно пожимая плечами. — Но все же расскажи, что именно беспокоит тебя сейчас? Я же чувствую, что-то не так.
— Странно. Обычно ты не задаешь так много вопросов.
— Но и ты обычно не такой хмурый и загруженный.
Леон пристально всматривался в ее лицо. Черт возьми, ему действительно хотелось все ей рассказать! Потому что в ее взгляде читалось искреннее беспокойство. Он не чувствовал, что она пытается намеренно выведать о нем больше информации, чтобы иметь влияние на него в дальнейшем.
И еще… Леона в последнее время очень напрягала подозрительность Марни. Она не рассказывала коллегам об их романе, что казалось странным.
— Они сразу же попытались бы отговорить меня от бесперспективной связи с тобой. Сестра думает так же, поэтому я стараюсь молчать о нас, — как-то сказала Марни.
И она не врала: с тех пор, как начались их отношения, ни один из представителей желтой прессы ни разу ему не позвонил.
И все же чаще всего Леон приходил к выводу, что Марни не похожа ни на одну из тех женщин, которых он знал. Она всегда его переигрывала. Может быть, оттого возникло это странное желание вдруг доверяться ей полностью?
— Отец женится, и я должен быть на церемонии.
— Должен? Я с трудом представляю, что ты делаешь то, чего не хочешь, — сказала она недоверчиво.
— Да, ты права. Но я не могу не явиться, об этом растрезвонят все СМИ, — признался он, голос его при этом был жестким.
Марни убрала с раскрасневшегося лица прядь густых волос.
— Дай угадаю, тебе не нравится твоя новая мачеха?
Предположение звучало комично, но Леон сдержал улыбку.
— Невесте двадцать четыре года, она на десять лет младше меня.
— Значит…
— Марни, не продолжай. Да, мой отец любит молодых и красивых женщин, и это уже четвертый брак для него. Третий закончился весьма печально. И всему виной — жена отца. Возникла недолгая пауза.
Марни помрачнела.
— Она вела себя жестоко, как во всех известных сказках?
— Нет, — ответил Леон не сразу. — Дело совсем в другом.
— Мой отец был кораблестроителем, — начал Леон, снимая с нее простыню и обнажая тело. — И одним из самых богатых людей Греции.
Он вдруг замолчал на какое-то время.
— Неудивительно, что ты тоже сумел стать богатым и знаменитым, — сказала Марни.
— Все не так, как ты думаешь. Отец совсем никак мне не помог в моей работе, — заметил он с насмешкой.
— Странно, — медленно констатировала она. — Обычно богатые люди стараются помочь детям устроиться в жизни.
— Своим старшим сыновьям от первого брака он еще как-то содействовал в бизнесе. Но когда я был подростком, он развелся с матерью.
— Почему?
— Долгая история, — пожал плечами Леон.
— Так и мы, кажется, никуда не торопимся.
Леон смотрел на Марни невидящим взглядом. Ей вдруг захотелось, чтобы они вновь занялись любовью. Или чтобы он пошел и приготовил им какие-нибудь напитки, как и обещал. В общем, лучше бы он занялся делом, способным отвлечь его от грустной темы. Марни точно знала, что после того, как люди делились откровениями, начиналось множество проблем. Да и вдруг ей попросту не понравится то, что придется услышать? Самое главное, Марни боялась, что ей придется откровенничать в ответ.
Такого поворота событий она просто не могла допустить.
Она ощутила нервный ком в горле, и уже сама собралась пойти на кухню, чтобы отвлечь Леона. Но он неожиданно повернулся к ней лицом, прижимая ее ноги бедрами.
— Мать умерла, когда мне было шестнадцать, — начал он.
— Прости, — ответила она осторожно. — Что случилось?
— Рак в терминальной стадии. Самое ужасное, что она не сказала мне, как все плохо на самом деле. И я был более-менее спокоен. Но когда обо всем узнал…
Марни чувствовала жуткую боль в его словах. Она хотела бы ему помочь, но не знала как.
— Ты ведь знаешь, тогда страшные болезни почти не умели лечить, — сказала она спокойно. — А тебя просто берегли и защищали от правды жизни. Почему отец ничего тебе не сказал? Был в сговоре с матерью?
Он покачал головой:
— Нет, они вообще редко разговаривали. Его мало интересовало, что с ней происходит, — ответил Леон с горечью в голосе. — Это был его второй брак, не очень-то счастливый, и поэтому, как только мать умерла, он тут же женился на своей давней любовнице. Это был мой личный ад. Она…
— Что она? — мягко уточнила Марни.
— Моя мачеха была очень красивой женщиной и прекрасно это осознавала. Моему же отцу на тот момент уже исполнилось пятьдесят.
— Ну да. А у тебя как раз начался период взросления, — заметила она. — Представляю атмосферу в вашем доме.
— Да, мне пришлось нелегко, атмосфера действительно словно пропиталась ядом. Ты прекрасно понимаешь, что она сделала дальше.
Марни ощутила нервный ком в горле, таким подавленным Леона она не видела давно.
— Она хотела тебя?
Он кивнул:
— Да, она соблазняла меня молча. Постоянно старалась поймать мой взгляд, а если ей это удавалось, то смотрела на меня долго и пристально, облизывая свои
