Макс никогда не допускал, чтобы его личная жизнь пересекалась с деловой, и только с Клеей он изменил своим правилам, хотя явно тяготился этим. Свои отношения с ней он от всех тщательно скрывал. Конечно, Джо знал обо всем, но Джо, управляющий кадрами, никогда не был просто сослуживцем — он был близким другом Макса. К тому же у Джо профессиональное чутье, от него все равно невозможно ничего скрыть: какими-то невидимыми приборами он просвечивает людей насквозь. Со всеми остальными Макс был предельно осторожен и скрывал свою любовную связь, как будто был женат. Днем Клея четко и аккуратно выполняла секретарскую работу — занималась документацией, печатала деловые письма, отвечала на телефонные звонки. Но как только наступали сумерки и они с Максом выходили из дверей офиса, она становилась его женщиной, его сиреной, зажигала огонь в его голубых глазах. Они встречались три-четыре раза в неделю — ужинали в тихом ресторанчике, немного танцевали в полутемном зале, потом ехали к ней и проводили долгие страстные ночи в объятиях друг друга.
Утром, как только Макс просыпался, он снова превращался в делового человека. Он ни разу не подвез ее в офис, хотя машина его оставалась на ночь под окнами ее квартиры, а ей нужно было попасть на работу к тому же часу, что и ему. Но Клея не обижалась. Она тоже не хотела, чтобы коллеги знали о ее связи с ним, ей вовсе не улыбалось становиться мишенью сплетен и пересудов. Макс во всем любил ясность и определенность и не терпел недомолвок и ссор. Если бы Клея вдруг начала ставить ему свои условия и заявлять о своих правах, он тут же расстался бы с ней. В чем-чем, а в этом она нисколько не сомневалась.
После того как Макс ушел, Клея наконец смогла подняться. Она медленно села на постели, опустив ноги на пол. Сердце ее сжималось от тоски.
Скоро все кончится. Позади пять месяцев счастливой и мучительной жизни с Максом, а впереди — разлука, и винить ей некого, кроме самой себя. Но от сознания своей вины ей легче не становилось.
О, господи! Подавляя рыдание, Клея вскочила с постели, вбежала в ванную и, громко хлопнув дверью, заперлась на ключ.
В половине двенадцатого Клея одиноко сидела за столиком кафе и смотрела невидящим взглядом в чашку с недопитым кофе.
Да, она беременна.
Последнее время она об этом догадывалась, и вот только что доктор подтвердил ее опасения. Сомнений нет — она беременна.
Из транзисторного приемника около девушки за стойкой тихо лилась музыка. До Клеи доносилась печальная песенка, в которой Элан Пейдж и Барбара Диксон грустили о своей ушедшей любви. Любовь их была так прекрасна, так хороша, но почему-то пришло время разлуки. Клея знала почему — на собственном опыте испытала. Во всем виновата надежда, которая так жестоко обманывает.
Она надеялась стать исключением для Макса, надеялась, что он полюбит ее по-настоящему и женится на ней. Но этого не случилось и никогда не случится. Ведь с самого начала он предельно ясно дал ей понять, что бесполезно предаваться иллюзиям — в его жизни нет ни времени, ни места для выполнения серьезных обязательств. И разве не приняла она все эти условия, согласившись жить с ним?
Какая же ты глупенькая, Клея!
И в том, что забеременела, была виновата только она сама. Пообещала ведь предохраняться, Макс доверился ей, а сейчас придется расплачиваться за то, что так подвела его.
Нужно срочно решать, что делать. Когда Макс узнает, он будет вне себя от ярости. Только сейчас она поняла, что ему вообще нельзя ни о чем говорить, по крайней мере, пока она не придумает что-нибудь. Нужно так все уладить, чтобы, когда он узнает, ничего уже нельзя было бы изменить.
Она все равно не выйдет за него замуж, нельзя ей выходить за него при таких обстоятельствах — а он обязательно предложит ей брак: Макс по-своему благороден. Но, женившись на ней, он будет ее ненавидеть.
Придется прекратить с ним всякие отношения, и немедленно. Она не могла встать с постели сегодня, пока он не ушел — последнее время ее постоянно тошнит по утрам. До сих пор она ухитрялась как-то скрывать свое положение, но сколько это может продолжаться…
— Что с вами? Вам нехорошо?
Клея подняла голову и увидела перед собой официантку. Ее сильно накрашенное лицо выражало тревогу и участие. Клея улыбнулась, чтобы успокоить ее, но улыбка получилась не очень убедительная. Официантка как будто поняла состояние Клеи — она ласково и ободряюще похлопала ее по плечу и отошла, ни о чем больше не спрашивая.
Пора идти. Клея встала и собрала свои вещи. Она знала, что выглядит неважно, она даже физически ощущала свою бледность. В голове ни одной путной мысли, внутри все как будто застыло. Глупо пытаться придумать что-то в таком состоянии духа. Скоро вечер — вот тогда она и начнет по-настоящему думать и волноваться. Сегодня они с Максом не встречаются, у него вечером деловой ужин. После работы она поедет домой, запрется в своей квартире и начнет думать — думать очень серьезно, не щадя себя.
* * *
Клея была на своем рабочем месте, когда в офис вихрем ворвался Макс, пройдя мимо нее быстрым шагом.
— Соедини меня с городом, — приказал он на ходу, затем исчез в своем кабинете, закрыв за собой дверь.
Она тяжело перевела дыхание, не сразу осознав, что на несколько секунд какой-то спазм перехватил ей горло. Что это было? Чувство вины и страха? Что-то в этом роде, с тоской подумала Клея. Она-то боялась, что, только взглянув на нее, Макс сразу поймет, в чем дело, а он даже не посмотрел в ее сторону.
Ничего удивительного, сказала она себе, нажимая на кнопку стоящего на столе коммутатора. Его обычная манера, он всегда такой — это она изменилась с тех пор, как они расстались сегодня утром. Клея откинулась на спинку стула, глаза ее затуманились слезами, на лице отразилась печальная покорность. Если бы только он не был таким резким, требовательным, вечно чем-то занятым…
Наверно, работает сейчас над контрактом Стэнвела, звонит подрядчикам, договаривается о крупных заказах. Первые решающие шаги Макс всегда делает сам, чтобы подстегнуть партнеров: тогда они начинают как следует шевелиться. Только потом он передает дела подчиненным, а сам с головой окунается в новые планы.
Резко зазвонил коммутатор. Клея вздрогнула, не сразу очнувшись от своих мыслей.
— Да, Макс?
— Подойди-ка сюда, быстренько, — сказал он и сразу положил трубку.
Клея собралась с духом, постаралась придать лицу беззаботное выражение, взяла блокнот и направилась к нему в кабинет.
Макс переоделся — как и собирался утром. Клея медленно пересекла комнату и села напротив него. Темный костюм в тонкую белую полоску был очень ему к лицу, придавая особую значительность его худощавой мускулистой фигуре, белая рубашка красиво оттеняла смуглую кожу. Весь его аккуратный, ухоженный вид говорил о размеренной, упорядоченной жизни, гладко катящейся по прямым рельсам, — все лишнее он безжалостно отметал.
