Ознакомительная версия.
– Кэт.
– Кэт, что бы ни случилось, всегда имей в запасе достаточно денег, чтобы не остаться без вариантов. Всегда держи наличные на билет из любой дыры и на пару ночей в хостеле или гостинице. Поверь, оказаться на мели ужасно.
Роуэн соблазнилась идеей быстро нажиться, хотя и раньше жила по этому правилу. Думала, что просидит в Сиднее без денег максимум три дня, а потом ее банковский счет ждет значительное пополнение. Не вышло.
– Можно я дам тебе сто фунтов? – робко спросила Кэт.
Роуэн тут же распахнула глаза. На лице распустилась широкая улыбка, а в черных, как оникс, глазах вспыхнула маленькая искорка.
– Это очень мило с твоей стороны, но не надо, спасибо. Мне есть кому позвонить. Просто не хочется.
«Только посмотрите на нее, – думала она, – свежа, идеалистична. Наивна». Если быстро не наберется уличной премудрости, этот большой злобный мир просто заглотит ее и выплюнет. Путешествовать по Австралии легко, это страна первого мира, тот же язык, культура, хорошая транспортная система. Большая часть планеты совершенно на нее не похожа.
– Родители не возражают против твоих поездок? Кэт пожала плечом:
– В общем-то нет. Постанывают, когда я звоню домой и прошу денег, но все равно помогают.
Роуэн подняла брови. Счастливая девочка! Она же покинула дом при совершенно других обстоятельствах. Те шесть месяцев между арестом с крошечным пакетиком кокаина во время антинаркотического рейда в клубе и самолетом до Таиланда стали настоящим адом. Она надеялась, что блохи с тысячи верблюдов нашли прибежище в нижнем белье Джо, чертова ублюдка, подсунувшего кокаин в задний карман ее джинсов!
После двух месяцев в тюрьме ее приговорили к четырем месяцам общественных работ. К счастью, тогда ей еще не было восемнадцати, поэтому запись о правонарушении скрыли от общественности, но не от семьи, которая отреагировала не очень хорошо. Отец кричал в отчаянной злости, мать охладела и отдалилась, старший брат, плотно сжав губы, выражал неодобрение. До конца года они еженедельно читали лекции, чтобы направить ее на путь истинный, устроили домашний арест после реальной тюрьмы. Их чрезмерная забота переросла в гиперопеку. За всеми перемещениями Роуэн следили, и чем больше было лекций и давления, тем сильнее хотелось бунтовать, крепло решение сбежать из дома.
Она пыталась объясниться, но только лучшая подруга Калли понимала, как ей больно из-за того, что правдивую историю о подставе приняли за ложь. И Роуэн решила стать отвязанной тусовщицей. Побеги, вечеринки, сигареты, в ход шло все, что соответствовало обвинениям родителей, особенно матери. А еще она планировала уход из дома.
Это случилось на следующий день после последнего школьного экзамена. Каждый год, с самого рождения Роуэн, бабушка покупала ей в подарок на день рождения доли в паевых трастах. На деньги от продажи этих долей Роуэн приобрела билет до Таиланда.
Все, кроме Калли, были в ярости, думали, она испугается трудностей, подожмет хвост и прибежит домой. Да, первый год было непросто, одиноко, иногда откровенно жутко, но она справилась. И к ней пришел успех.
Теперь без денег, после депортации, возвращаться домой, поджав хвост, не хотелось. Это означало потерять свободу и осесть в родительском доме этаким отпрыском-неудачником. Отсутствие денег и активы не имели значения, в глазах родных она все равно безответственная и глупая, запутавшийся растерянный подросток.
– Кому собираешься звонить? – прервала Кэт размышления Роуэн.
– У меня два варианта. Батарейка в мобильнике села, а все номера там. Наизусть знаю только телефон родителей и лучшей подруги Калли.
– Голосую за лучшую подругу.
– И я бы поступила так же, только она здесь больше не живет. Здесь остался ее старший брат, а он меня недолюбливает.
Кэт с любопытством подалась вперед:
– Почему?
– Ну, мы с Себом никогда не могли найти точек соприкосновения. Он консервативен, все продумывает, а я ветреная и взбалмошная. Он очень богат, а у меня временные финансовые трудности.
– А чем он занимается?
– У его семьи огромное количество недвижимости в Кейптауне, и он ею управляет. А еще занимается компьютерами, что-то там с ними очень сложное. У него компания, которая обеспечивает интернет-безопасность. Он – красивая шляпа. Нет, не то.
Кэт вдруг выпрямилась:
– Ты хочешь сказать – белая шляпа? Хакер?[1]
– Точно! И, по всей видимости, один из лучших в мире.
– Святая макрель! Вот это круто! Я сама немного повернута на компьютерах!
– Вот и он тоже. Совершеннейший гик, мы с ним все время враждовали. Он учился по книгам, а я на улице. И ему здорово от меня доставалось.
– Почему?
– Наверное, я никогда не могла добиться его внимания. Взглянет, покачает головой, скажет, как я достала, и покажет средний палец. И чем хуже я себя вела, тем меньше внимания он на меня обращал. – Роуэн намотала черную кудряшку на указательный палец.
– Похоже, тебе ужасно не хватало его внимания.
– Милая, мне недоставало внимания от всех. В общем, ты умерла бы со скуки, если бы я стала вспоминать обо всех ссорах с Себом. – Роуэн улыбнулась. – Ладно, пусть это будет тебе уроком, Кэт. Итак, запомни, у тебя должна быть заначка наличными. Делай как я говорю.
– Удачи, – пожелала Кэт.
Роуэн помахала в ответ. Удача ей однозначно понадобится.
Себ Холлис резко сел на кровати, откинул в сторону простыни и стеганое одеяло, не в силах выносить прикосновение смятой ткани к коже. Он переживал фрагменты ночного кошмара, задержавшегося на периферии памяти, но, как ни старался, не мог убедить себя в том, что дрожит от холодного воздуха. Вот уже шесть дней ему снился один и тот же сон. Его, связанного по рукам и ногам, обездвиженного, задыхающегося, кидали к алтарю и заставляли жениться.
«Слава богу, это только сон», – первая мысль после пробуждения.
Он потер шею. Взмок, как гейзер, во рту сухо, как в пустыне Калахари. Поморщившись, на ощупь стал искать стакан с водой на прикроватном столике. По привычке повернул голову, ожидая увидеть лицо своей девушки на соседней подушке. Вспомнил, что Дженна уехала в Дубай, и с облегчением осознал, что снова свободен. Не нужно объяснять ночной кошмар, видеть, как ее лицо искажает боль. Несмотря на карьеру, Дженна, как и большинство женщин, имела потребность утешать. А у него не было желания слушать кудахтанье над собой.
К тому же обсуждать сны, эмоции, мысли, желания совсем не здорово. Этого не будет. Никогда.
Он спустил ноги с огромной кровати и натянул беговые шорты, распахнул дверь на балкон и вдохнул соленый аромат позднего лета, ли ранней осени? Первые краски нового утра разливались над деревьями, окаймлявшими его имение Авельфор.
Ознакомительная версия.
