телефоне? – не выдержала она, наконец, и с укором наступила Нинке на ногу, – Давай еще по рюмашке, телефон клади.
– Ща, – Нина нервно хихикнула, – Отвечу ему…
– Жопу ему свою отправь.
– Ой, уже…
Наташа вздохнула и обреченно разлила водку по стопкам. Вот ведь жизнь. Ходишь, как чурбан, с забитой головой. Пожрать, посрать, потрахаться… Правы все эти долбоавторы, ох как правы… А еще повысить значимость свою тухлую. Значимость – это «наше все». Наташа рассудительно и неторопливо покачала головой и опрокинула маленькую. На стакане отпечатались ее губы: красные, сладкие, упругие. Накрасилась, вот. Какого хера? Кому понравиться хочу? Все гавно одно…
– Чего ты тухнешь? Пойдем танцевать! – по радостному Нининому лицу было понятно, что переписка доставляет ей немалое удовольствие. Наташа попробовала, было, позавидовать, чтобы хоть что-то почувствовать, но получилось как-то вяло. Все гавно, все заканчивается, даже жизнь. И переписка эта гавно. А Нинка цветет вон, как роза. Ей член прислали, а она радуется. Как дура! И в этом моменте все ее счастье, ешь его ложкой здесь и сейчас.
– Выпьем еще, – Наташа улыбнулась, – За оптимизм!
Толпа шумных малолеток громко загоготала о чем-то своем.
– О, бля, женихи нам с Нинкой. Вечер наш, – недовольно съязвила Наташа в который раз, – Пойдем танцевать.
Он подошел, когда мысли в голове вовсе притупились, а потолок в глазах чуть покачнулся. Даже не Он. Все было совсем не так, но в подобной нервотрепке не мудрено и запутаться. К Нинуле, к голубоглазой, бесстыжей, длинноволосой русалке, подкатил широкоплечий и статный чувак с чистыми намерениями закружить даму в медленном танце. А Он так – скучающий друг, за компанию. И глаза, как говорится, встретились. И невозможно их отвести.
Когда горячие Наташкины руки ласково обняли незнакомца за плечи, мелькнула краткая, как искорка, дурная мысль: “Наконец-то. Мужчина. Наконец-то.” Не стареющий мужлан, молодящийся, но ветхий. Не хлипкий парень, гонористый, но по-детски недоделанный, а Мужчина. Просто Мужчина.
О чем они говорили? Как его зовут? Кажется, Миша. Смешно. Мишутка.
Каждый раз, когда грациозная, по-кошачьи гибкая, Наташа выходила на мерцающий разноцветными бликами света танцпол, он предсказуемо оставлял все свои откровенные попытки закадрить хоть какую-нибудь сеньоритку и неумолимо стремился в ее некрепкие, но нежные объятия, словно кто-то тянул его за невидимую веревочку. Разрывающая барабанные перепонки музыка и его пристальный взгляд из тех далеких, неведомых миров, в которых они были знакомы, испугали подвыпившую Наташу, и она вдруг решила, что обязательно нужно ехать домой.
– Поедем со мной, – глядя в ее тревожные глаза, предложил он.
Когда вот ТАК, не прикасаясь, невозможно ответить «нет», невозможно отказать…
Не говоря ни слова, лишь отрицательно покачав головой, Наташа села в свое такси.
Номер ее телефона он узнал сам. Позже.
Сколько времени прошло с того благословенного момента, когда она молчаливо игнорировала его попытки соблазнить себя? Неделя, месяц, два? Никакой истории. Флиртовать Наташе не хотелось, потому что на улице пахло сыростью и скорыми заморозками, а в такую погоду она могла только любить… долго, жарко и неправильно, но уж никак не флиртовать.
А любить? Не слишком ли жирно? А надо ли это ей?
Но все уже закрутилось… От него всегда так вкусно пахло… Керосином. Который в любой момент может вспыхнуть дурным, увечащим тела и души, безжалостным и безрассудным огнем.
Наташа с трудом могла вспомнить, как Миша выглядит и всегда боялась, что не узнает его в лицо, но воспоминание о том, как он к ней прикасается: чувственно, немного растерянно и робко, не давало ей покоя.
И, вот, однажды по-утру у нее открылся этот чертов ведьмин глаз. “Разведет на эмоции и кинет”– алыми буквами был расписан высокий лоб ее случайного знакомого, невыразительные глаза его, нос и все остальное, что там у людей на лице. Пикап, лишь пикап, увы…
Она затаилась. Он воскрес уже в ближайшие выходные и снова замаячил на горизонте, как алый парус для быка. Это начинало тяготить.
Что делать, когда точно знаешь, что тебя собираются слить на максимуме волнительных эмоций? Это неприятное ощущение неизбежного предательства разозлило Наташу не-по-детски. Но злость она направила, как обычно, на себя.
С мазохисткой увлеченностью, затравливая свое эго, она дважды написала случайному приятелю, как скучает по нему и один раз, что с нетерпением ждет встречи, а на выходные и вовсе нагло напросилась в гости. Между прочим, весьма успешно. Они нежно целовались, страстно увлекались, безумно играли и болтали-болтали, обо всем, ни о чем, но снова встречались. Она проявляла активность вновь и вновь, отбивала охотнику охоту, как могла, и уже подумывала зарядить тяжелую артиллерию в виде недвусмысленного признания в коварной симпатии, но вопрос, наконец, отпал.
– Ты такая же, как я, – грустно заявил Миша и перестал писать вовсе.
Чтобы не возобновлять общение, Наташа, впрочем, как и всегда в подобных ситуациях, сделала вид, что отрубила себе руки.
Рыжий кот по имени Андрей встретил любимую хозяйку на пороге, бросившись с детской непосредственностью тереться о ее стройные ноги. Взяв теплое тельце на руки, Наташа уткнулась носом в мягкую шерстяную шею любимого питомца. Кот, благоухающий влажным кошачьим кормом и наполнителем для туалета, душевно заурчал, с удовольствием облизывая Наташино лицо.
– Грязнуля, – поцеловав Андрюху аккурат в мокрый нос, ласково обозвала кошака Наташа, – На неделе уеду, далеко-далеко. Поедешь со мной?
Кот тихонько замурлыкал в ответ, доверчиво прижимаясь лбом к теплой женской груди третьего размера, с обреченной благосклонностью соглашаясь на ласковое тисканье.
Тем временем, где-то на другом конце Земли, невыразительный и вхлам пьяный Наташин пикапер уже почти дописал ей сообщение о том, как сильно соскучился. Но так и не отправил.
Для обложки издания использована фотография автора.
