На самом деле в ту ночь, непонятным для маленьких детей и приятным для взрослых образом, в животе у миссис Шарп появился, начал развиваться и расти зародыш будущей сестры Эми, которую назовут Зое.
И спустя год у Эми возник вопрос, который она непременно захотела задать отцу и матери:
— Вы говорите, что Зое принес аист. Но почему он не прилетает снова? Я бы хотела братика… или еще сестренку… — Эми положила голову на плечо матери и взглянула на спящую Зое в хлопковом кулечке.
— Понимаешь, Эми, аисты очень дотошные птицы! — нехотя начал мистер Шарп, не поднимая глаз на дочь и продолжая читать газету. — Пока они не проверят, какой доход у семьи, никогда не прилетят!
— Аисты смотрят на твою зарплату, папа? — Эми свела брови и усмехнулась.
Она живо представила, как птица с длинными ногами деловито сует свой острый клюв в счета их семьи. Потом поправляет очки, качает головой и говорит: «Нет! Сюда детей больше не носить!»
Эми запомнила слова отца. А потом, на уроке природы во втором классе, когда изучали птиц и делились впечатлениями, Эми встала и рассказала об аистах.
— …Поэтому аисты не прилетают в семьи с маленьким доходом! — закончила девочка свой рассказ и села на место.
— Аисты приносят детей только тогда, когда проверят все счета? — переспросила учительница.
Эми кивнула и гордо улыбнулась, оставаясь на сто процентов уверенной в своей теории. Учительница сняла очки и тоже улыбнулась, потом не выдержала и засмеялась, а потом заплакала. Молодая женщина закрыла лицо ладонями и судорожно задергалась. Эми очень испугалась. Учительница подняла заплаканные глаза на девочку, потом повернулась и убежала в подсобную комнату, захлопнув за собой дверь.
Эми так хотелось узнать, что же делает там учительница и как ей помочь. Но она осталась сидеть неподвижно на своем месте и смотреть на закрытую дверь. Откуда ей было знать, что у учительницы нет возможности иметь детей. И зарплата у нее не слишком большая…
Открытые окна в комнате пропускали много осеннего солнца. Иногда, преодолев препятствие в виде легкого серого тюля, в комнату залетали листья кленов. Эми не обращала на них внимания, она молча представляла, что за входной дверью Кто-то стоит, и этот Кто-то пытается заглянуть в ее квартирку, прислушаться к ее ровному дыханию.
Эми, начиная с самого раннего детства, всегда ощущала, что за ней наблюдают. Сначала это казалось ей страшным, но потом она приняла правила этой игры и вошла во вкус.
Этот Кто-то всегда с ней. Этот Кто-то молча ругает Эми и хвалит, осуждает и восхищается…
Даже вчера, когда Генри Уилкемберг метал молнии в квартирке номер два, а Эми без слов, но с улыбкой его слушала, Кто-то помогал девушке сдерживать душевную боль и, гордо подняв голову, пропускать мимо ушей оскорбления, срывающиеся с уст Генри.
— Почему ты молчишь? Ты смеешься надо мной? — Генри повысил голос до ста децибел и покраснел от потуги найти слова, способные ужалить Эми в самое сердце.
Но Эми Шарп только вновь улыбнулась. Знал бы Генри, о чем думала в тот момент девушка. А Эми ненароком перенеслась в детство и вспомнила красного кролика, который с помощью батарейки бил в барабан и смешно двигался по комнате. Однажды где-то внутри кролика произошло замыкание, и, с громким хлопком, бедную игрушку подбросило на полметра, а когда кролик упал на пол, из его головы пошел серый дым.
Вот и вчера вечером Эми с улыбкой ждала, когда же Генри подбросит к потолку и из его головы пойдет дым.
— Твоя идиотская улыбка меня раздражает! — взревел Генри и что-то принялся выкрикивать еще, но Эми опять его не слушала.
Она смотрела на спину мужчины в отражении большого зеркала в позолоченной раме. Глядя на осанку Генри, Эми скривила губы. Ей уже четыре месяца как не нравилась горбатая спина Уилкемберга… и уж тем более его фамилия.
Потом Эми взглянула на себя и провела рукой по мальчишеской прическе. На ее лице не было ни грамма косметики, Эми вообще никогда не пользовалось косметикой. Румянец у нее был от природы. Ровный цвет светлой кожи подчеркивал ее темные глаза и делал их выразительными. Красивого рисунка губы, когда расплывались в улыбке, открывали два ряда ровных белых зубов.
Эми снова улыбнулась.
— Ты не можешь или ты не хочешь… — донесся до нее обрывок монолога Генри.
Она остановила свой взгляд на его губах. Генри еще что-то кричал, но для Эми его голос зазвучал басом, как в замедленном воспроизведении, потом Эми мысленно нажала на перемотку, и Генри забормотал, как писклявый мышонок из мультфильма. Это тоже показалось забавным Эми, и она снова улыбнулась.
— Ты либо сумасшедшая, либо стараешься ею выглядеть! — Генри заорал так, что, наверное, собака Бум с третьего этажа, та, что так громко лает, подумала, что кое-кто решил составить ей конкуренцию…
Эми даже не шелохнулась. Она закрыла глаза и представила, что Кто-то зажал ей уши ладонями в мягких перчатках.
Захотелось тишины и покоя.
— Я ухожу! И вернуть ты меня не сможешь! Но все же я хотел бы, чтобы ты не молчала, а ответила мне наконец: почему вчера ты привела к себе домой мужчину! А потом он открыл мне дверь в одном нижнем белье! — Генри схватил Эми за плечи и потряс ее.
И девушка решила во всем ему признаться, хотя прекрасно понимала, что он не сможет ее понять.
— Этого мистера я встретила в парке, — начала Эми спокойным тоном. — Он бездомный. Я пригласила его на обед и постирала ему вещи. У меня нет денег, чтобы помочь ему материально, и нет связей, чтобы устроить его в Дом Милосердия на улице Довольствия! Я могла только накормить его обедом и постирать ему вещи! — Эми с улыбкой пожала плечами и посмотрела в глаза Генри.
Но мужчина только саркастически усмехнулся, оттолкнул девушку и вышел в прохладное пространство подъезда, захлопнув за собой дверь. Вот так. Эми своей правдой только отпугнула мужчину. Оно и к лучшему!
А в тетрадке миссис Ром добавилась запись: «Воскресенье. Восемь часов сорок пять минут вечера. Горбатый ухажер чокнутой со второго этажа ушел, хлопнув дверью…»
Эми Шарп спустила ноги с дивана и подперла кулачками подбородок. Она уже явственно представила себе, что по лестничному пролету поднимается Линда Сокрис, что у нее в руке надкусанный бутерброд или кусок жирной пиццы из закусочной на углу улицы Диких Роз.
Именно в это время в подъезд вошла полная девушка в светлом пальто до колен. На шее у девушки был красный платок, и она все время его поправляла, как будто эта неблагодарная вещь решила ее задушить.
Эту девушку с испанской внешностью зовут Линда Сокрис. Она снимает квартирку на втором этаже вместе с Эми Шарп. Кстати, эти пятьдесят квадратных метров и сдружили девушек.
