Эта строка в колонке объявлений задала работы их почте: за один месяц пришло три сотни писем. Ежедневно Эллис извлекала из ящика пачку надушенных конвертов. Было отчего взбеситься! Вышагивая четверть мили по грунтовой подъездной дорожке к дому, она не уставала изумляться. Какой ужас! Почти половину писем написали женщины моложе нее. Одно письмо пришло аж из Парижа, из Франции! А какие фотографии были вложены в конверты!
Когда этот поток истончился до струйки, Патрик разложил на обеденном столе фотографии наиболее перспективных кандидаток и принес лозу, с помощью которой всегда искал подпочвенные воды для колодцев.
Сидя за столом, Эллис со смешанным чувством наблюдала за этими приготовлениями. Хорошо, что дед так весел и оптимистичен. Но какое разочарование его ждет — она это испытала на себе, — когда приедут отозвавшиеся на его зов женщины и окажутся куда менее пригодными для жизни на ранчо, чем они обещали в своих письмах.
— Нужно было бы тогда проверить лозой твои три письма, — бросил Патрик, взяв в руки кончики раздвоенного прутика. — Пожалуй, нужно повторить твое объявление.
— С меня хватит и одного раза, — вспыхнула Эллис.
Закрыв глаза, Патрик велел ей перемешать разложенные на столе двадцать пять фотографий. Господи, не станет же он выбирать себе жену вслепую, как искал воду под землей? Эллис не раз была свидетелем того, как дед со сверхъестественной точностью выбирал место для очередного колодца. Но выбирать таким же способом жену? Такое даже не приснится!
— Я уже перемешала, дед.
Не открывая глаз, он начал проносить раздвоенный прутик над рядами фотографий. Эллис наблюдала, как подрагивает свободный конец ветки, медленно двигаясь над улыбающимися лицами. Патрик отобрал снимки женщин не моложе шестидесяти пяти лет — красивых, средненьких и просто некрасивых.
Внезапно пруток нырнул к одной из фотографий, как если бы невидимая рука дернула его вниз.
— Так, — произнес Патрик, открывая глаза. — Кто эта милая леди? — Отложив лозу в сторону, он поправив свои бифокальные очки и, откинувшись на спинку стула, принялся изучать фотографию. — А, Нелли Маршалл… Отлично. Ее письмо понравилось мне больше остальных. — И он улыбнулся. — Знаешь, Эллис, у нас с ней много общего. Мы оба вступили в брак сразу после окончания средней школы, а теперь оба овдовели.
Эллис взглянула на снимок. Ничего особенного: пухленькая, пышные седые волосы обрамляют лицо в форме сердца, темные живые глаза, теплая и открытая улыбка.
Патрик зачитал отрывок из ее письма: «Я выросла на животноводческом ранчо в Техасе, но уехала из Техаса, когда встретила будущего мужа. Мы были счастливы в браке, и я очень страдаю от одиночества после того, как пять лет назад он умер. Наши сын и дочь уже взрослые и живут самостоятельно. Так что я свободна и с удовольствием познакомлюсь с вами, если и вы того пожелаете».
— Кажется, симпатичная женщина, — прошептала Эллис, стараясь не думать о бабушке, которая для нее была самой замечательной женщиной на свете.
— У меня сразу возникло расположение к Нелли Маршалл, — кивнул Патрик. Он отодвинул в сторону остальные фотографии и письма. — Отправлю ей письмо сегодняшней почтой, а остальным леди выражу мое сожаление потом. Сообщу Нелли наш телефон и попрошу позвонить сюда за мой счет, если ей понравится мой ответ.
Нелли Маршалл позвонила по междугородному телефону в тот же день, когда получила письмо Патрика. Дед унес телефон в свою спальню и закрыл за собой дверь, продержав Эллис в неизвестности целых два часа.
Пытаясь смотреть телевизор, пока он разговаривал, Эллис слышала, как Патрик несколько раз рассмеялся. Этого не было с тех пор, как умерла бабушка. Даже из-за двери было слышно, что смеялся он радостно, бодро, словно юноша.
Она сложила руки на груди и уставилась на экран. Ни один из трех звонков тех неудачников, отозвавшихся на ее объявление, не вызвал в ней ощущение счастья или молодости. А визиты их вообще были сплошным недоразумением. Когда же в последний раз она чувствовала себя счастливой?..
Ее лицо потемнело, мысли унеслись далеко в прошлое. Десять лет назад. Какая же она была дурочка, когда думала, что ковбой деда Ник Оуэн действительно влюблен в нее! А он лишь сделал еще одну зарубку на спинке своей кровати! Три месяца самого льстивого ухаживания, которое она когда-либо знала… единственного ухаживания, которое она вообще знала.
Патрик и Мэри предостерегали ее. Патрик по секрету сообщил ей, что за Ником тащится гадкое прозвище Тараканий зад, от которого он тщетно убегает, меняя города и ранчо. А такие прозвища зря не даются. Но она поверила своему сердцу. Соблазнив ее, Ник на следующее же утро исчез из городка и больше не появлялся. Она страдала, пока однажды случайно не услышала в городе, что ковбой проделал это на спор со своими дружками-выпивохами.
Эллис уже не страдала — она сгорала от унижения. В то время она была самой старой девственницей в округе. Достаточно старой, чтобы ковбои заключали пари по поводу ее целомудрия…
Услышав, как открылась дверь спальни деда в конце коридора, она сделала вид, что полностью поглощена старым вестерном. Один из героев в этот момент выхватывал револьвер и целился в ковбоя-злодея, похожего на вонючку Ника.
— Застрели подонка, дружище, — мрачно подсказала она.
— Нелли погостит у нас пару недель. — Лицо у деда горело от возбуждения. — Говорит, приедет из Сиэтла на машине.
— Недель? — в изумлении повторила Эллис.
Посмеиваясь, Патрик уселся в свое большое, обитое коровьей шкурой кресло.
— Мы отлично поболтали. Двух недель хватит, чтобы узнать друг друга. Она хочет приехать не одна, а вместе с кем-то. Я сказал, что мы не возражаем. Правильно?
— Конечно, но…
— Надо приготовить две спальни к их приезду в субботу вечером.
— Дед, но остается только два дня.
— Угу. Я считаю, Нелли мы приготовим комнату напротив моей спальни. — Он мигнул. — А ее подруга может спать по соседству с тобой, и вы обе сможете пользоваться ванной комнатой.
Эллис хотела предостеречь его, чтобы он не очень раскатывал губы. Неужели дед забыл, как не повезло ей с ее объявлением?
Его ждет разочарование, подумала она, но не сказала этого. Язык не поворачивался. Она не видела его таким взволнованным и полным жизни с тех пор, как умерла Мэри. Карие глаза искрились, лицо помолодело, и с него не сходила радостная улыбка.
Он заметил сомнение в ее глазах.
— Не волнуйся, деточка. Старый ивовый прутик знает, что делает.
Она прикусила губу и вздохнула. До субботы нужно так много сделать. Теперь придется менять планы.
