Я легонько улыбаюсь. И слышу, как она сглатывает.
– Ээ, ну… так что? – она пытается быть безразличной, быть спокойной – и лажает.
Я люблю ее за это, правда, люблю.
Я прохожу мимо нее, захлопываю дверь и задвигаю засов. Когда я поворачиваюсь, ее глаза неотрывно следят за каждым моим движением. Они распахнуты. Они потемнели.
– Ты все еще любишь меня? – негромко спрашиваю я и прислоняюсь к твердой двери. Ни подходов, ни переходов – просто открытый, честный вопрос.
Тишина.
– Ты знаешь, что люблю, – шепчет она, и смотрит сначала мне в лицо, а потом переводит взгляд на мои босые ступни. – Ничего не изменилось.
Я улыбаюсь и медленно иду к ней. Ее взгляд словно приклеился к пальцам моих ног, пока я не подхожу достаточно близко, чтобы протянуть руку и охватить ее подбородок тремя пальцами. Медленно. Я приподнимаю и запрокидываю ее голову, пока наши глаза не встречаются.
– Ты все еще хочешь меня?
Она снова сглатывает, она моргает, и я вижу, как мучительно перекашивается ее рот.
– Да, – горестно бормочет она. – Иногда мне кажется… иногда я думаю, что все прошло, но это всегда…
Я останавливаю ее покаянные речи поцелуем. Нашим самым первым – мой рот мягко и плотно охватывает ее, сливаясь и направляя нежное движение наших губ и языков. Она на вкус, как океан, в котором она только что плавала, и еще, еще – сладость пробивается из-за соли, как у соленого печенья, покрытого шоколадом. А потом, резко, она отстраняется – делает несколько спотыкающихся шагов назад, охватывает себя за плечи руками, и я вижу, как она дрожит, слышу ее прерывистое дыхание.
Потом на ее лицо наползает страх, и я едва не смеюсь. Ее вина. Она думает, что это ее вина.
– Я устала от этого, – громко произношу я. – Устала не знать, какая ты. – Я поднимаю руки перед собой ладонями вверх. – Уходи, если хочешь. Или останься, и будь со мной. Один раз.
Я всегда видела ее насквозь, и сейчас я могу видеть, как она сомневается, как подрагивают уголки ее беззвучно шевелящегося рта.
– Ты же говорила, – наконец умудряется прохрипеть она, – ты же говорила, что мы никогда не сможем…
– Я передумала, – я шагаю к ней, склоняю голову набок и улыбаюсь той улыбкой, от которой, я знаю, ее сопротивление рухнет. – Всего один раз. Больше никогда, и они ни о чем не узнают.
Ее глаза меняют цвет – от зелено-коричневого до коричнево-зеленоватого и обратно. Я делаю еще один шаг. Жар струится в глубинах моего тела, кружится, как цвет ее глаз, набухает, как магма – подталкивая, сводя с ума, превращая мои угрызения совести в пепел. Я снова подступаю к ней близко, и она прикрывает глаза. Медленно. Долго.
– Да.
Самое прекрасное из слов, известное человеку. Вам доводилось видеть, как его произносит женщина? Слегка раскрывающиеся губы, влажный проблеск белых зубов, короткое подрагивание выгнутого языка. Да.
В этот раз ее губы не такие пассивные – менее податливые, более жаждущие. Мы уступаем контроль, передаем его друг другу, как эстафетную палочку – между языками, зубами, губами. Я постепенно подталкиваю ее к постели, сжимая пальцами мягкость ее бедер, провожу по пояснице, а ее руки нежно вплетаются в мои волосы. Когда ее голени касаются матраса, я останавливаюсь.
– Рубашку.
К счастью, это простая майка. Один рывок – и она стоит передо мной, обнаженная до пояса – и хоть на нее смотрю всего-навсего я, она все равно расправляет плечи и стискивает зубы, желая быть гордой.
– Ты красивая, – тихо произношу я, подытоживая всю свою любовь, все стремление, вкладывая в эти слова все, что я к ней чувствую, не желая в эту минуту ничего, кроме того, чтобы она мне верила. Потому что она прекрасна.
Великолепна – в сочетании загорелой и бледной кожи, подтянутых мышц и мягких изгибов. Ее груди – не большие, но и не маленькие – идеальный размер, идеально ей подходящий.
Я срываю с себя футболку и спортивный лифчик и отбрасываю их в сторону, не отводя от нее глаз. Ее резкий короткий вдох отзывается прямо в моих сосках.
– Красивая, – повторяю я, прижимаясь к ней, сливая наши тела, – и чертовски классная.
Я целую ее снова, и наши мышцы совпадают, как кусочки пазла, и она стонет в мой рот, пока пальцы моей руки играют с короткими волосками на ее затылке.
– Чего ты хочешь? – выдыхаю я, наконец оторвавшись от нее. – Скажи мне.
Она делает судорожный вдох, ее взгляд мерцает, охватывая мое лицо, согревая меня физически ощутимой силой ее желания.
– Я… – начинает было она, затем сглатывает. – Я хочу… Я х-хочу трахнуть тебя.
Легкое заикание, ее искренняя, напряженная страстность… давление, распирающее мою грудь, на мгновение превращается в колючую боль, когда я опрокидываю ее на спину, на кровать.
– И это все? – спрашиваю я, нависая над ней. Ее руки скользят по моей талии, затем охватывают спину и притягивают меня ближе.
– Я хочу, чтобы ты меня трахнула.
Она шепчет это признание мне на ухо тихим, но сильным голосом. Я вздрагиваю и целую ее шею, позволяя своим губам извлечь пламя на поверхность ее кожи. Отметина.
– Обязательно, – бормочу я, легонько прихватывая зубами кожу вдоль ее шейного сухожилия. – Скоро.
Я опускаюсь на нее, чтобы проложить огненную дорожку, силовую линию из влажных поцелуев вниз по ее телу, останавливаясь ненадолго, чтобы присосаться к мягким холмикам ее грудей.
Ее соски твердые и потемнели, но я не касаюсь их. Она любит, когда ее дразнят, – в конце концов, насколько я знаю. Я расстегиваю пуговицу на ее шортах, потом расстегиваю молнию. Я стягиваю шорты с ее ног, медленно обнажая рыже-коричневый треугольник – коротко стриженые темные волосы, а под ними малиново-алая, набухшая плоть, замершая в ожидании.
– Ежик, – негромко смеюсь я и отстраняюсь, чтобы восхищаться тем, что я обнажила. – Очень мило.
– Теперь ты, – хрипло отвечает она, и я вижу, как сокращаются мышцы ее живота, когда она садится и тянется к застежке моих шорт. Я позволяю ей расстегнуть пуговицы, одну за другой. Ее мышцы напрягаются, когда она стягивает ткань с моих бедер, вниз по ногам, пока наконец я не приподнимаюсь настолько, что могу сбросить их.
Ее жадный взгляд шарит по моему телу и задерживается между ног, и я вижу, как она оценивающе смотрит на мое обнаженное лоно, вижу, как она облизывает губы. Мне трудно не задрожать.
– Увидела что-то, что тебе понравилось? – мой вопрос должен бы прозвучать обыденно, но даже я сама слышу заминку в своем голосе.
– Да, – отвечает она хрипло и поднимает голову. – Боже, твое тело восхитительно.
