— Включи горячую воду, — посоветовал он, пытаясь выловить сигарету.
— Нет, все, пока, извини, — решительно сказала Марти.
В трубке пошли короткие гудки.
— Эх, не на тех женщинах я в свое время женился, — сказал сам себе Бенджамин Мортон.
Он допил свой пунш.
— А она мне все не может этого простить, — сказал он чуть позже.
Тем не менее скучать такой человек, как Бенджамин Мортон, не привык, и вскоре он уже набирал новый телефонный номер.
Трубку взял Ричард Дармер.
— Ричард, только не говори, что тебе некогда со мной поболтать, — сказал Бенджамин. — Я сейчас себе еще пунша налью.
Ричард горько вздохнул.
— Нет, что ты, мне теперь всегда есть когда. От меня Холли ушла.
— Ой, извини, — расстроился Бенджамин и подумал, что ему сейчас вообще-то только этого не хватало. — По-настоящему ушла?
— Да, — грустно сказал Ричард.
— А в чем дело?
— Даже не знаю.
На том конце провода задумались. Бенджамин Мортон уважительно ждал.
— Наверное, надоел я ей.
— Ну такой человек, как ты, не может надоесть, — сказал Бенджамин.
Ричард не клюнул на похвальбу.
— Наверное, может, раз она ушла.
— Отдохнет и вернется. — Бенджамин планировал как можно скорее поддержать друга и вернуться к своим делам.
— Она к Франку ушла, — сообщил тем временем Ричард.
Это было совсем плохо.
— О, тогда хреновое дело, — расстроился Бенджамин. — Давай его застрелим? — предложил он.
На том конце провода послышались натужные смешки. Да, даже такому жизнерадостному человеку, как Ричард Дармер, бывает не до смеха.
— Что ты, — печально сказал Ричард. — Разве это мне поможет?
— Брось, от меня все три жены сами ушли, а я, как видишь, до сих пор цел и невредим, — стал утешать его Бенджамин.
— Ты сам мечтал, чтобы они куда-нибудь свалили, — с укором сказал Ричард, — а я двадцать лет был предан своей Холли.
Бенджамин трагически приподнял брови, он никогда не понимал, как можно быть верным двадцать лет. Хорошо, что Ричард его не видел.
— Бенджи, ты здесь? — спросил тем временем Ричард.
— Ну а где еще?
— Подожди, я тоже себе что-нибудь налью.
Ричард с телефонной трубкой в руке отправился к бару. Бенджамин слышал, как он там грохочет бутылками.
— Лучше виски, — посоветовал он.
— Да, я тоже думаю, что лучше сразу виски, — согласился Ричард.
Потом они помолчали, подождали, пока Ричард не выпил и не налил себе еще.
— Ну вот, теперь вроде малость получше, — сказал Ричард.
— Ну и хорошо, — порадовался за друга Бенджамин, — а теперь пойди сядь куда-нибудь и постарайся расслабиться. Лучше на улицу выйди.
— Хорошо, — послушно сказал Ричард и пошел искать такое место, где ему полегчает.
Бенджамин Мортон был голубоглазым блондином, отросшая челка вечно падала ему на глаза. Бесконечный творческий беспорядок, вот была его стихия. Беспорядок в душе, в мыслях, в творчестве и в доме. Он обожал свою работу, его всегда окружало огромное количество людей, но среди такого множества людей он был одинок, хотя и пережил радости трех браков.
Ричард Дармер был кареглазым брюнетом, и он всегда был аккуратно подстрижен. В отличие от Бенджамина Мортона он двадцать лет был женат на одной и той же женщине, а это значит, было кому гонять его в парикмахерскую и следить за порядком в его доме.
Эти два человека из такого переменчивого мира киноискусства дружили огромное количество лет, об их дружбе ходили пословицы. Все знали, что они никогда не ссорились даже по мелочам, ни во время работы, ни во время отдыха.
Они работали над одними проектами, сняли несколько фильмов и никогда не боролись за пальму первенства. Все их проекты считались совместными, даже если у одного из них был период творческого застоя и дело целиком и полностью вытягивал другой.
Они были мудры, принимали друг друга такими, какие есть, и не требовали друг от друга каких-то глобальных перемен. И если одного из них преследовали неудачи, то второй был неподалеку и поддерживал, спокойно и серьезно, придумывал новые дела, которые отвлекали и уводили от проблем.
Ричард вышел из дома к бассейну и сел в шезлонг. Противное солнце жарило округу.
— А у тебя что случилось? — спросил он Бенджамина.
Бенджамин Мортон вздохнул:
— Марти.
— О, Бенджи, — сказал Ричард, — отстань уже ты от нее.
— Не могу, ты же знаешь.
— Знаю.
Грустно помолчали. Бенджамин закурил сигарету и старался курить над пепельницей, чтобы не вылавливать потом пепел по всей джакузи.
— Не хочет сниматься, — пожаловался другу Бенджамин.
— Уже четвертый фильм, Бенджи, — напомнил Ричард.
— Да хоть пятый, у меня же только с ней все получается.
— Да я знаю.
Оба задумались.
Ричард Дармер тоже закурил и подозрительно оглядел сигарету. Такую невкусную сигарету он еще никогда не курил. Вот она, жизнь без Холли, теперь ничто не будет радовать.
— А что у тебя там вода льется? — прислушался Ричард.
— Это я в джакузи лежу.
— А-а.
— А ты где?
Ричард огляделся. Огромная территория особняка выглядела неуютно. Каждая пальма, каждый экзотический куст теперь казались заброшенными, некрасивыми и ненужными. А все из-за того, что Холли ушла. И чего ей не хватало?
— В шезлонге возле бассейна, — рассеянно ответил Ричард.
— Только не топись, ладно? — попросил Бенджамин.
— Ха-ха, ладно, — пообещал Ричард.
— Иди лучше ко мне на новый фильм вторым режиссером?
— Да хоть третьим, — сказал Ричард Дармер.
Ему отныне было абсолютно все равно, как дальше жить.
— Значит, договорились! — обрадовался Бенджамин Мортон. — А у тебя хороший сценарий есть?
Ричард очень удивился.
— Хороших нет, я думал, что у тебя есть, раз ты приглашаешь.
— Есть, — вздохнул Бенджамин, — но не настолько хорошие, как хотелось бы.
— И где брать будешь?
Бенджамин помолчал.
— Думаю, высшие силы должны как-то подсуетиться, — сказал он.
Ричард грустно улыбнулся.
— О чем ты? Высшим силам нет никакого дела до нас, Бенджи, — печально сказал он, — сами годами крутимся.
— Не скажи, — не согласился Бенджамин, — меня мои высшие силы всегда оберегали.
Ричард недоверчиво помолчал. Не верил он в такое. Хотя вон с Холли двадцать лет ведь прожиты в любви и радости.
— А о чем ты ищешь сценарий? — заинтересованно спросил он.
— Любовный пятиугольник, таинственные гангстеры, позапрошлый век, железнодорожная станция, Центральная Африка, — добросовестно перечислил Бенджамин.
Ричард недоуменно помолчал.
