Зажмурив глаза и сжав кулаки, Лаура старалась не расплакаться. Даже при ее теперешних обстоятельствах, когда впереди перспектива остаться без дома и без работы, она не может явиться к Дэвиду Апперли! Выбора у нее не было.
Или все-таки был? Дэвиду ничего не скажет имя Лауры Пейтсон. Когда они встречались, ее звали Сэнди Гранд. И маловероятно, чтобы он узнал ее.
Хотя сейчас, по прошествии времени, Лаура привыкла к изменению своей внешности, отражение в зеркале незнакомой женщины иногда все равно пугало ее.
За три года она похудела на восемнадцать фунтов. Волосы, когда-то короткие, светлые и вьющиеся, теперь стали длинными и прямыми, приобрели свой естественный темно-каштановый цвет.
Тогда Лаура была молодой и свежей. Сейчас она состарилась – если не годами, то душой, – и обаяние юности ушло.
Нет, он не узнает ее. После нескольких пластических операций ее едва ли признала бы и родная мать.
Но остается риск, что она сама не выдержит. Лаура вспомнила, с каким осуждением и неприязнью он когда-то смотрел на нее. А сейчас ей придется не только видеть его каждый день, но и ухаживать за ребенком!
Лаура ощутила почти физическую боль. Нет-нет! Она не может сделать это! Такой шаг будет безумием. Откроются старые раны, и тот мир, который ей с таким трудом удалось восстановить в душе, будет разрушен.
Какая горькая насмешка судьбы! Ведь ничего на свете Лаура не хотела так сильно, как ухаживать за этим ребенком...
Район Центрального парка считался самым фешенебельным в Бостоне. В это ясное морозное утро улицы были заполнены машинами и пешеходами, солнце сверкало в витринах дорогих магазинов и окнах домов.
Тротуары были очищены от снега, но парк казался зимней сказочной страной. На замерзшем пруду и на катке дети катались на коньках. Сверившись с адресом, Лаура убедилась, что величественное здание, выходящее окнами в парк, и есть то самое, которое ей нужно. Стоя в отделанном мрамором холле под роскошной люстрой, она в который раз подумала, что было безумием прийти сюда. Но, загипнотизированная возможностью осуществления своего заветного желания, она ничего не могла с собой поделать.
Этим утром, после бессонной ночи, накормив близняшек завтраком, Лаура набрала номер, который ей дала Сильвия Бернсайд, и с бешено бьющимся сердцем стала ждать, когда в трубке раздастся голос Дэвида.
К ее разочарованию, ответила женщина с ирландским акцентом, представившаяся домработницей мистера Апперли. Лаура объяснила свое дело, и через минуту с небольшим домработница вернулась к телефону, чтобы любезно сообщить:
– Мистер Апперли будет рад принять вас в половине десятого, мисс Пейтсон. Он просил вас взять такси, расходы вам оплатят.
В надежде, что прогулка ее успокоит, имея в запасе время, Лаура отпустила такси и несколько кварталов прошла пешком. Сейчас было около половины десятого, и, направляясь к лифтам в дальнем конце холла, она была вынуждена признать, что успокоиться не удалось. Нажимая кнопку вызова лифта, она ощущала себя сплошным комком нервов. Пока скоростной лифт возносил ее вверх, Лаура достала из сумочки темные очки и надела их. Хотя ей не нужно было больше маскировать шрам на переносице и над глазом, она до сих пор предпочитала носить очки – по привычке и в качестве прикрытия.
На звонок Лауры дверь открыла полная домработница средних лет.
Мистер Апперли ждет вас в своем кабинете, – сказала она, улыбаясь и оглядывая простое шерстяное платье гостьи. – Это вон та дверь, налево.
Пройдя на нетвердых ногах через роскошную прихожую, Лаура постучала.
– Войдите. – Спустя три года этот решительный, низкий голос был убийственно знакомым.
Она сглотнула и вспотевшей ладонью повернула дверную ручку.
Дэвид Апперли сидел за полированным письменным столом с золотой авторучкой в руке перед стопкой бумаг. Он был без пиджака, закатанные рукава рубашки обнажали мускулистые руки, покрытые темными волосами.
Когда Лаура вошла, он встал, не говоря ни слова, его глаза неторопливо изучали ее.
Он казался выше, а плечи под рубашкой шире, чем она запомнила, но лицо с резкими чертами и зеленовато-золотистые глаза были все те же.
Лаура была уверена, что подготовилась к встрече, однако волна эмоций тут же захлестнула ее, мешая думать. Комната закружилась вокруг нее, и она вновь испытала приступ дурноты, как накануне вечером. Ей пришлось ухватиться за спинку стула, чтобы удержаться на ногах, и она изо всех сил прикусила губу.
– Вы в порядке?– нахмурившись, спросил Дэвид.
– Да... – Лаура подняла голову, ощущая на губах солоноватый привкус крови. – Все в порядке, спасибо.
– Может быть, вам лучше сесть?
– Спасибо, – повторила она и опустилась на стул напротив хозяина.
– Вы бледны. – В его голосе звучала искренняя озабоченность. – Вам нехорошо?
– Нет. – Она покачала головой. – Просто я не привыкла к скоростному лифту...
– Сколько у вас было выходных, когда вы работали у миссис Бернсайд?
– Мы договорились, что у меня будет один свободный день в неделю, если потребуется. Разумеется, не считая уик-эндов.
– Вас часто освобождали от работы по болезни?
– Ни разу. Я здорова, – твердо сказала она. Дэвид снова внимательно посмотрел на нее, прежде чем продолжить:
– Но если вы хотите работать у меня, мы должны получше узнать друг друга, верно? Вы не возражаете, если я сначала попрошу вас немного рассказать о себе? У вас красивый голос, но вы говорите скорее как англичанка, чем как американка.
Лаура напряглась: она совсем забыла о своем английском акценте.
Видя ее колебания, он спросил настойчивее:
– Так вы англичанка?
– Я родилась в Ливерпуле, но мой отец американец.
– Расскажите мне о ваших родителях.
Она посмотрела на него с удивлением, и Дэвид опять нахмурился.
Лаура вспомнила, что раньше он не интересовался ее происхождением, так что это было не опасно.
– Мой отец был писателем и журналистом, а мать – фоторепортером. Они познакомились и поженились, когда мой отец работал в Ливерпуле. Мы жили там, пока мне не исполнилось пятнадцать лет, а потом переехали в Бостон.
– Вы были единственным ребенком?
– Да. К сожалению, ни братьев, ни сестер у меня нет.
– У вас было счастливое детство?
– Очень! Хотя, может быть, несколько-богемное. Но я всегда ощущала родительскую заботу и ласку.
– Ваши родители до сих пор живут в Бостоне?
Лаура покачала головой.
– Однажды их послали сделать репортаж о пожаре на химическом заводе. Они оба погибли при взрыве.
– Давно это было?
– Когда я училась последний год в колледже.
– Я могу спросить вас, сколько вам лет? Лаура помедлила, потом ответила:
