все равно покажи! Уверена, ты в нем будешь очаровательной.
— Ладно. — Лиан никогда не могла устоять перед щенячьим взглядом сестры. — Только смотреть там не на что.
Вздохнув, она направилась в свою спальню на втором этаже. Узкие окна комнаты выходили на крохотный садик при доме. Элле же мачеха выделила комнатушку под крышей. Правда, Элла против этого не возражала.
«Здесь больше уединения, — сказала она Лиан, когда та предложила поменяться. — Ты же знаешь, что я сова, а здесь я никому не помешаю».
За три года, миновавших со смерти отца, жизнь Эллы сильно изменилась, однако девушка никогда не роптала, как бы мачеха ни пыталась ограничить ее.
— Ну, показывай! — воскликнула Элла, указывая на висевший на боку шкафа чехол с платьем. — Надеюсь, это будет сенсацией.
Лиан расстегнула чехол. Эмили настаивала, что ее бледно-голубое платье все еще остается в моде, однако Лиан в этом сильно сомневалась, даже несмотря на усилия местной портнихи.
— Слава богу, она сняла рюшечки, — усмехнулась Элла, критически оглядывая наряд. — Иначе ты бы выглядела как из девяностых.
— Знаю. — Лиан с трудом подавила вздох. Бледная, невзрачная — во всяком случае, такой ее называла мать, — она привыкла на любом мероприятии подпирать стенку, поэтому платье сорокалетней давности вполне вписывалось в ее образ. — Да я и не против. Я не особо люблю тусовки. Тебе это отлично известно. На меня все равно никто не взглянет.
— Однако это тусовка года, — возразила ей Элла. Лиан обратила внимание на то, что по поводу ее второго довода у сестры возражений нет. — Нельзя идти туда в обносках.
В словах сестры была большая доля правды. Даже после переделки платье выглядело поношенным и старомодным. Оно сидело мешком, а блестящая ткань напоминала дешевую синтетику. Только какая разница? Как она сказала — и Элла согласилась с этим, — никто на нее и не взглянет. Все будут смотреть только на красавицу-сестру.
— Послушай, тебе нельзя в этом идти, — твердо заявила Элла и достала из кармана мобильник. — Во всяком случае, на завтрашний прием. Манон может идти в чем угодно — ей плевать на платье…
— Она наденет черное, как всегда.
Манон работала помощником по административным вопросам в одной юридической фирме и очень любила свою работу, поэтому ее совсем не заботили наряды или поиски мужа. На бал она согласилась пойти только потому, что на этом настаивала мать, а если мать на чем-то настаивала, то проще было смириться, чем противостоять ей.
— Естественно. Сейчас напишу знакомому модельеру. Она работает над новым платьем. Фиолетовое, оно великолепно подошло бы к твоим глазам.
— Ну, не знаю, — не проявила особого энтузиазма Лиан.
— Поверь мне, оно идеально…
— Я не надену ничего прозрачного, — предупредила Лиан.
— Конечно нет, — рассмеялась Элла, набирая сообщение. — Уверена, в этом платье ты будешь королевой бала.
— Едва ли, — покачала головой Лиан. — Звание королевы зарезервировано для тебя.
Элла всегда спокойно воспринимала внимание окружающих, а то, что этого внимания было в избытке, дико раздражало Эмили Эш. Она постоянно втолковывала дочерям, что нужно быть похожей на Эллу, искрометную, общительную, харизматичную, и при этом презирала падчерицу именно за то, что та обладала всеми этими качествами.
Прием был в самом разгаре, когда Алессандро Росси вышел из лифта на верхнем этаже отеля «Росси», флагманской гостиницы его семейной империи на Манхэттене. Из открытых дверей бального зала доносились смех и музыка. Из окон был виден город, простиравшийся внизу, как темный ковер, по которому рассыпали золотистые стразы уличных огней. Блеск этих стразов перекликался с блеском хрустальных люстр и бокалов, а также с сиянием драгоценностей на дамах в бальных платьях. Балу Росси, первому в своей череде, предстояло стать событием года.
Поправляя черную бабочку, он обвел взглядом зал, шагнул вперед… и услышал рядом с собой сдавленный вскрик.
— Прошу прощения, — раздался женский голос, тихий, с едва заметным французским акцентом. — Я не хотела оказаться у вас на пути. Приношу свои извинения.
Алессандро показалось, что извиняться следовало бы ему, так как именно он наступил незнакомке на ногу. Оглядевшись, он наконец-то увидел ее — маленькую, едва достающую ему до плеча, со светлыми волосами, собранными в высокую прическу. Ее стройную фигурку окутывало фиолетовое облако. Она стояла у двери позади кадки с пальмой — поэтому-то Алессандро ее и не заметил.
Подняв голову, она смотрела на него, и он увидел, что ее глаза такого же цвета, как и легкая ткань платья.
— Это я прошу у вас прощения. Надеюсь, я не раздавил вам пальцы?
— Не все, только мизинец. Я без него обойдусь, хотя некоторое время мне придется похромать. Как вы думаете, мизинцы важны для равновесия? — Незнакомка произнесла все это с таким мрачным видом, что Алессандро на секунду решил, будто она говорит серьезно. Однако в следующее мгновение ее лицо осветила улыбка, которая тут же исчезла, как кукушка в часах. Эта ассоциация вызвала у Алессандро непроизвольную усмешку.
— Я подумал, что вы серьезно, — сказал он.
— Наверное, серьезно. — На ее лице снова промелькнула улыбка, и в душе Алессандро пробудилось нечто давно забытое. — Но не переживайте, выживу. Это наказание за гордыню. Не надо было поддаваться на уговоры сестры надеть эти нелепые туфли.
Алессандро не смог сдержать улыбки:
— Опыт убедил меня в том, что нелепую обувь носит большинство женщин.
— Очень оскорбительное обобщение. — Незнакомка не рассмеялась, но Алессандро чувствовал, что она шутит, и от этого ему самому захотелось рассмеяться. — Уверяю вас, я гордая обладательница нескольких пар совершенно рациональных туфель.
Он опустил взгляд на ее туфли:
— Исключая эти.
— Эти принадлежат моей сестре. — Она чуть-чуть приподняла подол платья, чтобы показать туфли, и он увидел тонкие щиколотки. — И в самом деле нелепые, — объявила девушка с лучезарной улыбкой.
Алессандро не стал развивать тему, а вот продолжить беседу с очаровательной незнакомкой очень хотелось. Однако ему предстояло исполнять нужную и неприятную обязанность хозяина приема: встречать и приветствовать гостей, позировать для фотографий.
— Зато привлекают внимание, — отозвался он чуть холоднее, чем раньше.
И вдруг увидел, как незнакомка сникла. Почему-то его охватило необъяснимое чувство сожаления.
— Спасибо вам, — сказала она, позволяя платью скрыть туфли. — Я отняла у вас слишком много времени. Приношу свои извинения.
Прежде чем Алессандро успел ответить, незнакомка быстро растворилась в толпе.
«Странная женщина, — подумал он, глядя ей вслед. — И очень привлекательная. Хотя нет, — тут же возразил он самому себе. — Просто странная. И невзрачная какая-то, с этими светлыми волосами и бледной кожей. Бесцветная, хотя глаза у нее удивительные, как аметисты…»
Он мысленно приказал себе встряхнуться и прошел в бальный зал. Надо перестать думать о
