же нет… Пеняй на себя.
Абсолютная невозмутимость читалась на его лице. Он говорил со мной так, будто не я была его женой последние шесть лет. Я столько лет была с этим человеком и никогда не могла подумать, что он может быть таким ко мне. Бесчувственный, будто и не любил никогда.
Да, с партнерами и контрагентами в бизнесе он никогда не церемонился, слал каждого, кто не нравился или косячил, куда подальше и никогда никого не жалел. Но я его единственная и самая большая любовь, как он утверждал всегда, начиная с самых первых недель наших отношений.
«Я всегда буду относиться к тебе как к принцессе, любовь моя» - утверждал он тогда, шесть долгих лет назад. А я развесила уши и поверила ему. Эти красивые ухаживания и сладкие слова, которые он мне говорил, я не забывала их никогда. И когда муж охладел ко мне окончательно, эти воспоминания грели мне душу. Его агрессию и незаинтересованность ни во мне, ни в дочке я постоянно списывала на стресс и усталость из-за работы. Всегда входила в его положение и никогда не выносила мозги. Но просьба сейчас войти в положение его любовницы, которая спала с ним, женатым мужиком, у меня отдалось болью, отчаянием и диким жжением в груди.
Сердце бешено стучит. Хочется так много сказать и высказать, но от стресса язык заплетается, и я не могу сформулировать мысли.
– Молчишь? И правильно, – констатирует Артем, делая несколько шагов прямиком ко мне. – Не надо делать глупости, давай всё сделаем тихо и мирно, разбежимся, будто ничего и не было. Хорошо?
На его лице сверкнула его фирменная улыбка, которую он делал всегда, чтобы расположить любого человека к себе. Он очень обаятелен, когда этого действительно хочет. Против его харизмы тяжело устоять. Вот и я когда-то не устояла и вышла за него замуж.
– Будто ничего не было? – прошептала я. – Мы были женаты шесть лет, Артем, у нас дочь, семья, я…
– Когда-то у нас была любовь, не спорю, но ты заметила, что в последние годы мы охладели друг к другу? Нам совершенно не о чем поговорить, ты осела дома и совсем запустила себя. С тобой даже в свет выйти стыдно, ты не можешь поддержать разговоры ни о политике, ни об искусстве…
Он продолжал перечислять все те темы, в которых я была слаба, а я пораженно молчала, вспомнив вдруг слова своих родителей.
Мой отец, тогда еще высокопоставленный чиновник, был против нашего брака, считая, что семья Кривицких желает лишь получить привилегий посредством женитьбы Артема на мне, но я была такая глупая, что позволила себе потерять от него голову. Господи, и как же я не заметила, что вся его любовь ко мне испарилась именно в тот момент, когда мой отец умер, и больше от меня не было никакой пользы. Теперь строительной компании Кривицких не доставались новые тендеры по блату, по-семейному, и я стала ненужной, бесполезной. Глупая. А я верила, что у нас просто кризис в отношениях.
– Конечно она молчит, бесхребетное существо, я всегда тебе говорила это, Артём, – подливала масло в огонь Лидия Павловна.
За что она меня ненавидела всю нашу совместную жизнь, я не знаю, но доброго слова она мне не говорила ни разу за все годы, что мы были с ней знакомы. Даже когда я родила Артёму дочь, казалось бы, как можно что-то плохое сказать в такой момент? Но она и тогда умудрилась и ещё как.
В тот день, когда меня выписали из роддома, родители мужа мало того что не встретили меня, так еще и когда я принесла дочку домой, Лидия Павловна выдала, что я “бракованная пустоцветка, раз даже не смогла сына родить, как подобает». Будто это не её внучка тогда у меня на руках лежала. Будто не от её сына рожденная. Как же мне было обидно в тот момент. Да, Артём хотел первенца, мальчика, продолжателя рода, а там хоть трава не расти дальше. Но что я то могла сделать, если уготовила нам судьба девочку родить первой?
– За что вы так со мной? Неужели вам не совестно? – прошептала я, глядя поочередно то на свекровь, то на мужа.
– Мама! – вдруг раздался крик Лизы, а затем меня сзади за ноги обхватили ее ручки.
Господи! Неужели она всё слышала?
– Совестно? – фыркнула Лидия Павловна, отвечая на мой вопрос. – Это тебе должно быть совестно, что ты дочь свою манерам не научила.
– Прислуга уже собрала твои вещи, деньги на карте есть, ее я отбирать не стану, Ася. Не создавай проблем, ты же не хочешь, чтобы дочь запомнила тебя плачущей? – кивнул на Лизу Артем и холодно улыбнулся, даже не попытавшись успокоить нашего ребенка. Так и продолжал стоять, обнимая за талию Карину. Словно это я – жалкая любовница, которая притащила в дом незаконнорожденную дочь, выпрашивающая крохи внимания и денег.
– Не переживай, Артем, нам ничего не надо, дочь я воспитаю сама! – вздернула я подбородок и обняла Лизу крепче. – Идем, малыш.
– Ты неправильно всё поняла, Ася.
Я остановилась, всё еще лелея в душе надежду, что они всего лишь подшутили над нами, но это был жалкий самообман.
– Дочь остается со мной.
– Но ты сам…
– Как я уже сказал, если ДНК-тест покажет, что я ей не отец, водитель привезет ее тебе обратно. А пока отпусти ребенка, отдай ее няне и иди на выход.
В этот момент словно из ниоткуда впереди нас возникла какая-то шкафоподобная женщина, которая споро отобрала у меня из рук Лизу. Никто не обращал внимания ни на плач моей дочери, ни на ее истерику, ни на меня, когда я пыталась прорваться к ней. Меня довольно быстро скрутил охранник, заломив руку за спину до такой боли, что мне казалось, я сейчас потеряю сознание.
– Не усложняй всё, Ася, – холодный безразличный голос Артема. – Если будешь создавать проблемы, в один из дней у твоей матери откажут тормоза в машине. Одной смерти на семью достаточно, не правда ли?
Я стояла словно оглушенная жестокими словами некогда любимого мужа.
– Что ты сказал?
Мой голос дрожал, а сама я обтекала от стыда, хотя это чувство должен был испытывать Артем. Меня бросило в холодный пот от слов Артема
