и направилась искать эту сладкую парочку.
Спальня… А нет. Зал.
Я подошла к проходу, девица сидела у Дани между ног. Знатно смаковала его прибор и причмокивала.
Я мгновенно ворвалась, не успели они понять, что я пришла. Как я уже оттащила ее за волосы на белый ковер.
Она хотела вырваться, но я схватила ее крепко.
— Развлекаетесь?! — крикнула я что есть мочи.
Круглые глаза голого мужа, бешеные у любовницы.
Какой прекрасный дуэт.
Да вы друг другу подходите.
— Проститутка и кобель! — я не сбавила тон, голоса, лишь швырнула эту голую даму со сделанными сиськами на пол и подхватил ее вещи с пола.
Худая то какая. Размер то у нее какой? Сороковой?
Что он только в ней нашел? Ума не приложу.
— Какое красивое белье, ты мне такое не покупал, — я подняла ее белый лифчик и рубашку.
Офисная прошмандовка. Наверняка его новая сотрудница. Новая, красивая, молодая. Не то что я. Действительно.
Сколько ей лет? Двадцать? То-то, мне-то уже тридцать два.
И тот, бизнесмен чертов. Кобелина.
— Таня, — Даня хотел схватить меня за руку, но я кинула ему в лицо белый бюстгальтер.
— Чего, Таня. Ты охренел, Груздев? Проститутку в наш дом таскаешь. Ладно, я бы еще поняла где-то в офисе. Но у нас дома!
Перед глазами словно пелена, и единственное, что чувствую — гнев.
— Рот закрой, — он встал, натянул трусы и застегнул штаны.
— А чего это мы застегиваемся? — я уже, наверное, сорвала бы горло, если бы не кипящей в крови адреналин, — твой прибор уже устал?
Девушка уже хотела встать, но я вернулась и встала посреди дверного проема.
— Ну давайте, где коронная фраза, что я все не так поняла?
— Ее не будет, — заявил муж и подал брюнетке ее белье.
Какая роскошь, какая забота.
Та закрылась, отвернулась и принялась одеваться.
Я пилила их взглядом. Хотелось их придушить. Обоих.
— Тут детские игрушки кругом, а ты прямо между них на коленях стоишь! — я не успокаивалась.
Как вообще он посмел? Как ему такое в голову пришло? Как? Он. Посмел. Мне. Изменить? Мне?!
Верной жене, которая всегда была с ним. Проходила с ним огонь, воду, медные трубы.
Я осталась с ним даже тогда, когда он сильно болел и долго не мог иметь детей. А он. Неблагодарный!
Я ему лучшие года жизни, я ему душу, я ему сердце, а он. Предатель.
— Это теперь мой дом, что хочу, то и делаю! — возразила девушка, спрятавшись за ногу моего мужа.
— Чего? — я наклонилась вперед.
Не могла поверить своим ушам. Какой еще ее дом. Ее дом бордель, если ее такую вообще возьмут.
— Ты с ума сошла? Выметайся отсюда, пока я тебе все волосы твои нарощенные не выдрала!
Я не могла смириться. Это же какая наглость, это какой позор.
— Таня, — вернул меня в реальность наглый изменщик.
— Таня, я тебе была, когда была твоей женой, а сейчас все. Ты вон, свою сторону выбрал, — я кивнула в сторону сидящей на моем ковре, рядом с синим трактором, любовницы.
— Ты, видимо, не поняла, это ты тут больше не живешь. А это Милана. И теперь она новая мама Илюши, — огорошил меня наглец.
— Груздев…
Я настолько была в шоке, что потеряла дар речи. Что он только что сказал? Мне показалось?
— У тебя будет время, чтобы собрать свои вещи, — муж поднял руку брюнетке, и та, поднявшись, гордо подняла подбородок.
— Какая еще новая мама?
Я уперлась руками в дверной проем. Что? С какой луны он упал?
— Давай без драм, мне твои истерики не нужны. Я уже все решил. Тут ничего твоего нет. Квартира моя, сын тоже. Приведи Илью и выметайся.
Татьяна
— Условия мне тут ставить не нужно и угрожать тоже. Ребенка ты не получишь. А об опеке после развода решит суд, — я развернулась и пошла в сторону выхода.
Сегодня я ночую у мамы.
Но Даня пошел за мной и схватил меня за руку.
Я размахнулась и хотела влепить ему уже пощечину, как он перехватил мое запястье и крепко его сжал.
Светлые глаза сияли от ярости, словно это не он мне только что тут изменял, а я ему.
— Завтра я заберу его из садика, и только попробуй его спрятать. Найду и его, и тебя, поняла, — прорычал он мне в лицо.
Но я ничего не ответила, только вырвалась, накинула первые попавшиеся тапочки и вышла из квартиры, хлопнув дверью.
Да как он смеет так говорить? Я ему сына не отдам. Ему со мной за ребенка еще придется побороться.
Я, конечно, добрая и мягкая, но когда дело касается таких вопросов, держите меня семеро.
ОН ГОВОРИТ О МОЕМ СЫНЕ! О нашем. Но в первую очередь о моем.
Я его рожала. Я его воспитываю, пока папа пропадает на работе.
Я готовлю ему завтраки, ужины, выбираю и покупаю ему одежду, учу общаться с девочками и вообще всем базовым вещам.
Я вожу его на плавание с самого раннего возраста.
Я занимаюсь сыном. Я знаю, я точно не плохая мать.
Нет никаких оснований, ни единого, чтобы его забрать у меня сына.
Суд всегда на стороне матери, если нет опровергающих доказательств.
Я спустилась и быстро вышла.
КОгда очутилась на улице, тяжело выдохнула, затем набрала в легкие воздух и задержала дыхание.
Сердце колотилось как бешеное, оно разрывалось от обиды и наглости.
Как он мог? Я ведь все…
А что уже говорить? Вот что? Сколько я для него делала? Да, много. Это факт.
Мама стояла рядом с машиной. По ее щекам текли слезы.
— Прекратить, — шикнула я и подошла к ней, — не плачь.
— ну как же, доченька моя, как тут не плакать, такое твориться.
— Успокойся, — я приобняла ее за плечи, — мам, успокойся, Илюша в машине. Давай до дома хоть доедем ладно? Я у тебя переночую?
— Конечно, спрашиваешь еще, — мама провела по моей руке спиной.
— Спасибо, — прошептала я и села за руль.
Самой бы еще не разреветься от боли в сердце.
Я собралась с силами, и мы отправились к маме.
Илюша всю дорогу спрашивал, почему мы едем к бабушке, а я просто не знала, что ему ответить.
— Папа пока занят сильно, мы сегодня будем в гостях у бабы, ладно? — единственное, на что повернулся язык.
Он дул щеки и грустил, но бабуля заманила его любимым вареньем. Сладкоежка, блин.
Когда доехали, Илюша пошел играть с собакой, а мы с мамой сели на кресла-качалки, наблюдать за
