предстоящие летние Олимпийские игры в Мехико. От спартакиад и конкурсов на выносливость у неспортивного Димки постоянно ныли мышцы.
Терзаясь сомнениями и страхом прослыть незадачливым ухажером, он прошел к Наташиному корпусу и неуверенно заглянул в окно первого этажа. Если бы ему сказали еще вчера, что он не просто будет нарушать лагерную дисциплину, но и организует совместный побег во время тихого часа, он никогда бы в это не поверил. Димке показалось, что за эти сутки он почти превратился в киношного шпиона.
Наташа сидела вполоборота к окну и читала книгу. Завиток русых волос выбился из тугой косы и спустился золотистой спиралью к нежно-розовой мочке уха. Дима, борясь с волнением, чуть слышно постучал кончиками пальцев по стеклу. Наташа вскинула голову, улыбнулась и уже через несколько секунд выскользнула из двери.
В воздухе парило. Палящее солнце прижало к земле набухшую сизую тучу. Над горячим асфальтом низко проносились суетливые ласточки. На улице никого не было, даже вожатые спасались от жары в помещениях. Димка неуклюже взял девочку за руку и, озираясь по сторонам, повел ее уже знакомым путем в лес. В тени хвойных деревьев было чуть прохладнее. На стволах сосен блестели янтарные капли. Остро пахло смолой, можжевеловой хвоей. Наташа шла совсем рядом. И Димка сквозь лесные ароматы улавливал едва ощутимый сладковато-манящий запах ее кожи. На загорелой гибкой руке были чуть заметны выцветшие за лето волоски.
Когда пришли к озеру, Димка хотел угостить подругу шоколадной конфетой, но с обжигающей неловкостью понял, что она полностью растаяла. Смутившись, он незаметно выбросил ее за спину и вытер руки о штанину.
– Может быть, искупаемся? Здесь вода очень чистая. Я здесь как-то плавал… И охладимся немного, – предложил Димка.
– Да ты чего? – Наташа удивленно захлопала ресницами. – У меня ведь купальника нет. Да если бы и был, я бы здесь ни за что купаться не стала. Ты что, не знаешь про мертвецов?
– Каких мертвецов? – недоуменно переспросил Димка.
– Ты шутишь, что ли? Думаешь, почему нас сюда купаться не водят? Здесь омуты страшные!
– Да брехня это. Я здесь несколько раз плавал. Нет здесь ничего.
– Тебе повезло просто! Их не видно, а они есть. Несколько лет назад тут два мальчика утонули. И еще одна вожатая купалась и пропала. Ее всем лагерем искали, так и не нашли. А про молнию тоже не знаешь?
Димка отрицательно покачал головой.
– Вот ты чудной! Мне девочки из старшего отряда рассказывали, что здесь бабулька местная чернику собирала. Ну, давно, не знаю, когда точно. И вот гроза началась. Бабушку прямо у воды и убило! Труп весь обгоревший нашли. Думаешь, озеро просто так Горелым назвали? Нет уж, спасибо, я как-нибудь без купания обойдусь.
Вдалеке грянул гром. На Наташину руку упала крупная тяжелая капля. За ней еще одна. Розовато-лиловое небо резко потемнело. Набухшая туча лопнула, и начался ливень. Дети побежали назад. Сосновые кроны приняли удар на себя, защитив ребят от потоков льющейся с неба воды. Димка предложил остаться в лесу, чтобы не промокнуть на просеке до нитки. Наташа ответила, что в лесу пережидать грозу еще опаснее, но ярко блеснувшая молния напугала ее, и она, вздрагивая всем телом, прижалась к Димке. Он стоял, опираясь на пятнистый ствол кряжистой сосны, и слушал сбивчивое дыхание девочки. Промокшее платье прилипло. Маленькая, но уже хорошо очерченная грудь учащенно поднималась и опускалась. Трясущимися пальцами Димка снял с себя рубашку и накинул ее на плечи девочки, как бы случайно коснувшись упругой бусины ее соска. Тело резко пронзил электрический ток. Внизу живота стало волнительно тепло. Димка нервно сглотнул и коснулся мокрыми губами ее шеи.
Хлопок пощечины заглушил новый раскат приближающего грома. Но оба удара не отдалили ребят друг от друга. Наоборот, Наташа, как будто вырываясь, прижималась еще ближе. Димка, оглушенный желанием и пульсирующим в висках гулом, зажмурился и впился в ее губы. Девочка укусила его. Не размыкая губ, Димка почувствовал неведомую ранее волну томительно-сладкой боли.
Этот день стал для него отправной точкой в познании неизведанного и недоступного ранее мира прикосновений и чувств. И даже много лет спустя с каждой новой подругой он как будто сверялся со своим тайным компасом: так ли сильно захлестывает его мощная волна наслаждения, как тогда, в лесу, на берегу Горелого озера. Удивительно, но с годами эти волны становились все менее стремительными и менее теплыми. Иногда они вовсе не накрывали его с головой, а только дразнили и откатывались обратно, оставляя после себя гулкое эхо.
Когда он встретил Ингу, сладостные волны вернулись с сокрушающей, непреодолимой силой. Это были самые счастливые годы. А потом как-то случилось, что вместе с ее уходом он потерял не только волны, но и, кажется, самого себя.
Сын уже вырос, с работой из-за пошатнувшегося здоровья пришлось расстаться… Пожалуй, кроме брата и маленького внука, Дмитрий Николаевич не был интересен никому. Эх, как много бы он отдал, чтобы хоть на миг вернуться на берег того самого озера и еще раз почувствовать, что все впереди, что все только начинается и надо просто в это поверить…
Дмитрий Николаевич грустно улыбнулся своим
