Ознакомительная версия.
Максим скривил губы:
– Утверждают, что я переключил исторически сложившуюся направленность Архангельска с лесозаготовок и рыболовства на металлургию. Это не так. Я всего лишь добавил этот вид промышленности к уже существующим.
– Которые также возродил и развил. – На эти слова Волков пренебрежительно пожал плечами, еще раз доказывая, как он далек от хвастовства. – Я много читала про то, какой вклад ты внес в развитие местной промышленности. Люди больше не говорят, что Архангельск назван в честь архангела Михаила, считавшегося на протяжении многих веков покровителем города. Теперь они считают, что город именуется так в честь тебя, ведь ты – его нынешний покровитель.
Глаза Максима сверкнули. Но не гордостью за свои огромные достижения, к которым он относился почти безразлично, а радостью, вызванной тем, что Кали интересовалась его успехами и сочла их и его самого достойными восхищения. Ее мнение о нем значило для Волкова даже больше, чем самооценка.
Поняв, что он нуждается в ее одобрении, Кали одновременно и обрадовалась, и огорчилась. В течение последнего года она упустила столько возможностей похвалить Максима, отдать ему должное, скрывала свои чувства, боясь, чтобы он о них не заподозрил – ведь это все изменило бы. И лишь теперь она перестала притворяться, что не замечает его достоинств.
Борясь с новым приступом сожаления, Калиопа перевела невидящий взгляд на проплывающий за окном автомобиля приполярный город, запорошенный ноябрьским снежком. А Максим продолжил свой рассказ об Архангельске.
Затем их автомобиль свернул на неширокую дорогу, обсаженную деревьями, чьи густые голые ветви переплетались, образуя полог.
– Мы на месте.
Сердце тут же пустилось вскачь. Это случилось! Она сейчас встретится с мамой Максима.
Проехав сквозь тридцатифутовые кованые железные ворота, их автомобиль оказался в красивом, ухоженном парке таких размеров, что он выглядел бесконечным. Кали с волнением смотрела в окно лимузина. Она бывала во дворцах с подобными парками, но то были достопримечательности для туристов. Ни разу Калиопе не приходилось видеть что-то подобное в частной собственности.
Калиопа в изумлении повернулась к Максиму:
– От этого места просто дух захватывает! Ты купил его для мамы, когда занялся стальным бизнесом?
– Нет. Я здесь вырос.
У Кали от удивления открылся рот.
– Это ваше фамильное поместье?
Последовало то же короткое пожатие плеч, показывающее, что Максим не расположен обсуждать тему.
– Это долгая история. – Внезапно его тон смягчился. – Это место называется «Сказка».
Название он произнес по-русски, и Кали повторила его за ним на его родном языке, а затем перевела на английский.
– Сказка. Как подходяще! Здесь действительно как в сказке.
– Возможно, как в страшной сказке. По крайней мере, так тут было в прошлом. – Тень легла на его черты при упоминании времени, когда еще был жив его отец. – Теперь моя мама считает его своим домом. Но ты не говорила мне, что знаешь русский. «Сказка» – не распространенное слово, значит, ты неплохо владеешь языком.
– Я взялась изучать его, когда мы начали… – она прочистила горло, – встречаться с тобой.
Кали ждала: вот сейчас Максим добьется от нее признания, что она начала изучать русский ради него. Но, как всегда, предугадать его действия не удалось.
Волков погладил пальцем ее щеку – словно обжег огнем.
– Значит, ты понимала всё, что я тебе говорил?
Она кивнула, и в его глазах появилось загадочное выражение, а потом он отвел взгляд и взмахнул рукой:
– А вот и дом.
Здание внушительных размеров в неоклассическом стиле выглядело величественно. Кали подумала, что в нем, наверное, десятки комнат. Фасад был выкрашен в бежевый и кремовый цвета. Широкий пандус под портиком с колоннами вел к входной двери. Раньше по нему, наверное, подкатывали кареты, запряженные лошадьми, а сейчас – машины.
Когда лимузин остановился, Максим вышел и открыл дверь для Кали, затем укрыл получше Лео и вытащил его из машины прямо в детском автомобильном кресле.
Через несколько минут они вошли с мороза в хорошо натопленный вестибюль с потолком высотой тридцать футов и росписью на стенах.
Не останавливаясь, Максим провел Кали и Розу в гостиную с камином, где до сих пор сохранился интерьер в стиле времен постройки этой усадьбы. И комната, и мебель выглядели тщательно отреставрированными. Кали удивилась, что Максим прилагал усилия к тому, чтобы заботиться о доме, вызывавшем у него только ужасные воспоминания.
Из этой комнаты они прошли в другую гостиную, с видом на озеро и сад. Здесь у одного из окон спиной к гостям стояла мать Максима. Она, должно быть, не услышала, как они вошли.
Ей было уже далеко за шестьдесят. Очень высокая. А значит, в молодости она была гораздо выше Кали. Это от нее, наверное, Максим унаследовал свой огромный рост. А может, от обоих родителей. Татьяна Волкова выглядела словно герцогиня, с густыми темными волосами, собранными в простой пучок, и статной фигурой. Одета она была в кремовый брючный костюм с кружевом на воротнике и запястьях.
– Мамочка, – по-русски окликнул ее Максим.
Кали вздрогнула от того, сколько нежности прозвучало в его голосе, когда он произнес это самое ласковое обращение к матери на русском языке.
Татьяна резко обернулась и пару секунд ошеломленно рассматривала гостей, а потом бросилась к ним и горячо обняла Калиопу, словно мать свою дочь, которую не видела много лет.
Затем Татьяна отстранилась, все еще держа Кали за плечи. Ее ореховые глаза, чуть более темного оттенка, чем у Максима, блестели от слез.
– Калиопа, дорогая моя, большое спасибо за то, что приехала повидаться со мной. Не могу выразить словами, как я признательна. Простите, что вытащила вас всех сюда. Я хотела прилететь к вам, как только Максим рассказал мне о тебе и Леониде, но сын настоял, чтобы вы приехали сами.
– Ведь ты же боишься летать, мамочка, – сказал Максим. – И не было причины заставлять тебя проходить через это.
Кали кивнула.
– Мне очень приятно побывать у вас в гостях, и Лео спокойно перенес перелет.
Татьяна в ответ только снова обняла ее и расцеловала, а после посмотрела на Лео.
– Боже мой, Максим! – воскликнула она по-русски. – Он похож на тебя, когда ты был такого же возраста.
Слезы подступили к глазам Калиопы. Она знала, что вся ее семья любит Лео. Но только эти двое – Максим и его мать – любят малыша так же, как она сама – больше жизни. Она провела ладонью по тонкой руке Татьяны и сказала дрогнувшим голосом:
– Разбудите его.
– Я не могу… Он спит, словно ангелочек.
Кали улыбнулась:
Ознакомительная версия.
