— Все просто: это то самое озеро, на которое вы с Джейми, по его словам, набрели неделю назад. Так оно выглядело, когда Эндрю, Царство ему Небесное, героически приступил к его облагораживанию, пытаясь в то же время вылезти из долгов, в которых потопил наше поместье его отец. Но это так, к слову.
Неделю назад, пронеслось в голове Карины. Всего неделя, а сколько изменилось! Изменилась вся ее жизнь. Чем бы это ни закончилось, эта неделя никогда не сотрется из ее памяти. Ни один мужчина не займет в ее воспоминаниях место Алана Редфорда, даже если им не суждено больше сказать друг другу ни слова. Она всегда будет помнить его загорелое, скуластое лицо, его прямоту, решительность и свою подчас неловкость в обращении с ним, его…
— А как тебе вот этот пейзаж? Он был написан из окна этого самого эркера. Ой, милая моя, да ведь мы пропустили ужин! Попросить подать его сейчас?
— Я не голодна, спасибо. Но пусть это вас не стесняет, вы вполне можете…
— Вот и чудненько, я тоже не голодна. Кстати говоря, ты же совсем не видела наших окрестностей. Я обязательно попрошу Алана устроить для тебя прогулку верхом по нашим краям — ты оценишь их сполна. А пока давай повесим три рисунка в рамках в комнатах у меня, Алана и Джейми.
И, решительно выбрав из стопки пейзажей три самых слабых, она пустилась на поиски Найлза, который смог бы вставить их в рамки и приладить на стену.
Карина улыбнулась, позавидовав кипучей энергии и безумному количеству планов, бурлящих в каштановой с проседью голове этой немолодой женщины. Желание рисовать заставило ее незаметно покинуть гостиную и удалиться на природу, где она могла бы предаться любимому занятию, а заодно и хорошенько подумать.
Вернулась Карина затемно, когда все в замке уже спали. Она надеялась, что спали. Открыла окно и положила на стол два последних своих создания — на этот раз акварели — подсыхать и, подсыхая, терпеливо дожидаться утра. Легла в постель, включила уютную лампу над изголовьем и попыталась читать, но не смогла отмахнуться от единственной мысли, занимающей ее сознание: придет — не придет. Уснула Карина лишь сильно за полночь, когда из всего английского словаря для нее уцелело одно только горькое «не пришел».
Зато на следующее утро Алан появился совершенно непредсказуемо. В тот момент, когда Карина готовилась спуститься на семейный завтрак, в дверях после непродолжительного стука возник Алан Редфорд. Обнаружив, что она как раз застегивает туфли, после чего, очевидно, собирается встать с кресла, он подошел и подал ей руку. Не воспользовавшись его помощью, Карина поднялась сама и холодно пожала протянутую ладонь.
— Чем я обязана вашему визиту, сэр?
— Мне кажется, ты засиделась на одном месте и тебе скучно. Я подумал, что ничто не мешает мне прокатить тебя по территории замка и показать несколько ближайших городков. С работой на сегодня я все уладил. — Он никогда не говорил мне, что работает, подумала Карина и тут же решила: впрочем, мне-то что! — Так что я к твоим услугам и, учитывая, что ты свободный художник и не имеешь твердого графика работы, буду ждать тебя ровно в девять у парадного входа.
— В таком случае ждать тебе придется долго, — возразила Карина, понимая, что своей репликой возвращает их на тропу войны, но не желая повиноваться каждому слову Алана, как это, видимо, делают все вокруг. — У меня есть твердый график работы, и тот факт, что его составляет не мой начальник, а я сама, не означает, будто я могу менять его по первой прихоти — своей или чужой. В противном случае я не закончила бы даже колледжа.
Все это было правдой только наполовину. Обычно очень организованная, здесь, в гостях, Карина не работала ни над чем серьезным и легко могла позволить себе отлучиться на полдня. Она отказалась, следуя двум мотивам. Во-первых, заставляла себя бороться с привязанностью к Алану, которая рисковала захватить ее целиком и полностью. А во-вторых, каждый его авторитарный шаг такого характера вызывал в ней нежелание подчиниться навязанной посторонним человеком инициативе.
— Ну что ж, тогда как-нибудь в другой раз? — спросил он как можно непринужденнее.
— Как-нибудь в другой раз, — ответила она, вторя его беспечной интонации, перевела взгляд на стол и схватила первый попавшийся на глаза журнал, давая понять, что аудиенция окончена.
Другой такой случай представился нескоро.
Несколько дней прошли спокойно, гладко, словно по накатанной колее.
Это были ослепительные, залитые солнцем дни, сменявшиеся сказочными прохладными ночами. Карина три раза в день купалась в заливе. Пила чай, кофе, глинтвейн и мартини с соком в компании веселой Джоан. Рисовала и дарила рисунки Джейми. Среди его самых любимых был такой: если смотреть вблизи, то видно яркий, брызжущий красками луг, на котором каких только цветов не найти. Но если отступить от рисунка метра на два, то — и тут Джейми вскрикнул от изумления — из отдельных линий, стеблей и лепестков проступает портрет… самого Джейми, с «фирменными» цветочными вихрами и улыбкой до ушей. Карина и сама гордилась таким удачным портретом-пейзажем: ничего подобного она еще не делала.
Иногда у Элен выдавалась свободная минутка, и тогда они купались или просто сидели под каким-нибудь раскидистым вязом — название условное, потому что ни та, ни другая ничего не понимали в деревьях, — и говорили ни о чем или о старых добрых временах. Элен не уставала показывать подруге новые и новые живописные места. По вечерам же Карина гуляла, упиваясь спокойствием и красотой звездной ночи.
Алан не увеличивал и не сокращал дистанции и держался с Кариной вежливо, но холодно. Иногда, очень редко, они вместе смеялись, встретившись взглядом, над очередной шуткой Джоан, но это были отдельные, греющие душу Карины исключения из правила. Она не знала, радоваться ей или огорчаться из-за сложившегося положения. С одной стороны, она должна была бы благословлять покой, который принес им этот статус-кво, без испепеляющих взглядов и резких выражений, но и без нежных, тающих на губах поцелуев. Но с другой стороны… что было с другой стороны, Карина не смела себе даже признаться.
Алан взвалил на свои плечи всю тяжесть такого холодного, отстраненного общения с Кариной. Для него это было возможно только благодаря колоссальному напряжению воли, и единственное, что помогало ему отвлечься от своей привязанности, это работа. Сотни телефонных звонков, телеграмм и личных встреч не позволяли ему ни на минуту остаться наедине с Кариной за исключением коротких встреч за столом в присутствии Джоан и сына. Элен и Майкл обычно проводили время друг с другом, устав, видимо, от постоянного надзора со стороны бдительного Алана.
