Даже если предположить, что их любовь пережила долгую разлуку, взаимную ревность и подозрительность, оставалось препятствие, преодолеть которое было невозможно, – вопрос о ребенке. Шон и слышать не хотел о том, чтобы повременить. Надин не могла забыть, как он требовал бросить работу, чтобы заняться семьей. Он отказывался даже попытаться понять ее.
Она не станет бросать свою карьеру ради того, чтобы немедленно в угоду ему обзавестись ребенком. Много раз она говорила ему об этом. С какой стати?! Но он не желал ее понять.
Ведь сам он не бросит карьеру ради ребенка, так почему же так должна поступить она?
– Не говори глупостей, – был его всегдашний ответ. – Со мной все иначе – ведь я мужчина, а мужчинам природа в отличие от женщин отвела другую роль. Женщине самой природой уготовано рожать детей и сама знаешь что...
– И больше ничего! – обрывала его Надин, не веря, правда, что Шон когда-либо произнесет вслух то, на что намекает.
– Вовсе нет, ты-то как раз предназначена еще кое для чего, – мечтательно улыбался Шон, посылая ей из-под длинных ресниц откровенно сексуальные взгляды.
– Не смей говорить так со мной! – обычно взрывалась она. – Ты не арабский шейх, а у меня нет тяги к гаремной жизни.
– Не сердись. Это только шутка, – сдавался он.
– Хороша шутка! Совсем не смешно.
– У тебя всегда было плохо с чувством юмора, – отзывался Шон. Его настроение внезапно резко менялось. – Что с тобой произошло? Раньше мы могли разговаривать друг с другом, шутить, смеяться. А теперь стоит мне слово сказать, как ты набрасываешься на меня.
Его слова заставили Надин призадуматься. А может быть, он прав? Ее охватило жгучее чувство отчаяния и беспомощности. Как будто неведомая сила тянула их в разные стороны, тянула неуклонно, и Надин не знала ни что поделать с собой, ни как противостоять злому року. Единственное, что она знала наверняка, – это то, что она любит Шона и не хочет его потерять, но в то же время Надин не могла мириться с тем, чтобы он диктовал ей, как жить.
Не раз она пыталась поговорить с ним.
– Шон, дорогой, я понимаю, что ты хочешь ребенка, я и сама этого хочу, но не сейчас. Я распланировала свою жизнь, я хочу продолжать работать фотомоделью, пока еще гожусь для этого, а потом хочу найти себе что-нибудь другое, но не менее увлекательное.
И только потом можно будет подумать о детях. Я буду нянчиться с ними в течение первых лет, а затем опять начну работать, когда они пойдут в школу.
– Тебе вовсе незачем бросать работу. Наймем няньку. Большинство работающих женщин поступают именно так.
– Может быть. Это их дело. Но какой смысл рожать детей, если потом не заниматься ими, а переложить заботу на чужие плечи? Зачем вообще заводить детей, если не можешь полностью посвятить себя им?! .
– Ну да, все дело в этом: ты просто вообще не хочешь иметь детей! – обвинил ее Шон.
– Конечно же, хочу, как ты не понимаешь, но не сейчас. Я. еще не готова к этому.
– Я успею состариться к тому времени, когда ты решишься!
– Ну хорошо, не кипятись. Мы могли бы найти компромиссное решение, – пробовала успокоить его Надин, но Шон еще больше раздражался.
– Знаю я твои компромиссы! Они всегда сводятся к тому, что я должен уступить тебе.
– А почему, скажи на милость, только я одна должна идти тебе навстречу?
– Когда я женился на тебе, то думал, что создаю семью!
– Когда ты предлагал мне выйти за тебя замуж, то не настаивал на том, чтобы я родила тебе ребенка сразу же.
– Да я полагал, что ты сама этого захочешь. Мы ведь с тобой говорили о детях, и ты, казалось, не имела ничего против!
Надин припомнила длинные вечера, когда они сидели перед камином в его загородном доме и мечтали о будущем, поверяли друг другу свои сокровенные тайны, строили планы. Дети... Они оба хотели иметь детей.
– Я не имею ничего против и сейчас! – отчаянно пыталась втолковать Шону Надин.
– Не лги мне! Ты обманула меня. Я был уверен, что ты будешь прекрасной матерью, но, видимо, ошибся. Ты одна из тех амбициозных особ, которые не думают ни о чем другом, кроме своей карьеры. Обычная звездная болезнь! К черту!
– Неправда, ты несправедлив ко мне, Шон! – Терпение изменяло Надин, и все заканчивалось очередной ссорой.
Таких ссор было множество. Шаг за шагом они приближались к развязке, ссорясь по одним и тем же причинам, пытаясь временами прийти к согласию, но так и не достигая его. И вот после одной ужасной ссоры развязка наступила. Поначалу никто не говорил о разводе. Но находиться в одном доме они не могли. Они не разговаривали друг с другом месяцами. Оба с головой ушли в работу.
Когда слово «развод» было впервые произнесено, для Надин это было ударом. Она оказалась к этому не готова. Однако.ее адвокат настаивал на том, что развод – единственный выход из сложившейся ситуации. Не было сомнений в том, что Шон непременно женится во второй раз, и потому она не стала возражать. Длительный бракоразводный процесс начался.
Надин продолжала сниматься, пыталась не думать о своих несчастьях. Она развлекалась на светских вечеринках, летала в Лондон, Нью-Йорк, Рим и еще Бог знает куда. Ее охотно приглашали на все светские рауты. Еще бы! Известна, хороша, богата, да и имя Шона Кармайкла придавало ей вес. Она работала до одури, а потом до утра веселилась, но желаемого покоя все это не приносило.
Такая жизнь утомляла ее. Все труднее становилось просыпаться по утрам после коктейлей, появились круги под глазами. Она вдруг поняла, что летать с одного приема на другой ей уже не по силам. К тому же ее волновал вопрос, чем заняться, когда ей придется оставить карьеру фотомодели. Она чувствовала себя брошенной, одинокой, несмотря на многочисленных друзей и приятелей, которые ее окружали. Однако справедливости ради надо заметить, что подобный бешеный темп жизни отвлекал ее от мыслей о Шоне, да и о себе самой. И так продолжалось до тех пор, пока несколько недель назад она не столкнулась с Шоном в фойе телецентра в Лондоне. Один взгляд его пронзительных голубых глаз перевернул ее жизнь, нарушил установившийся бьшо ритм. Спокойствия как не бывало. Она с горечью осознала, что ее чувство к Шону не прошло, она любит его по-прежнему, любит так, как не смогла бы полюбить никого. Шон, несомненно, догадался о ее чувствах к нему и решил сыграть на этом.
Ничуть не отдохнув, Надин поднялась с кровати и стала одеваться к обеду. Она выбрала желтое легкое платье без рукавов, доходившее ей до щиколоток, низкий вырез на спине украшен вставкой из черных с желтым кружев. Блестящие черные серьги и черная сатиновая лента, перехватывающая каштановые волосы, довершали ее вечерний туалет. Тронула коралловой помадой губы, нанесла зеленые тени на веки.
