На лице его застыла боль, такая острая, что она пронзила сердце Лейлы и с ее губ слетели слова утешения:
— Дайте ей время прийти в себя. Это все, в чем она нуждается.
— Время — целитель всех ран, — протянул он насмешливо. Его взгляд упал на отброшенную куклу. — За исключением тех случаев, когда оно не лечит. Замена же ему — весьма жалкое средство.
Лейла не знала, что сказать. Кого он имел в виду — свою мачеху или себя?
— Но я неблагодарен, — пробормотал он, затем сделал видимое усилие, чтобы взять себя в руки, и грустно улыбнулся. — Спасибо вам за то, что вы подарили Адели вашу магию, Лейла. Пойду скажу Мириам, что утренний чай с нами будет пить и малышка.
Магия… Это слово вертелось в голове Лейлы, когда она смотрела на дверь, закрывшуюся за Фарли. Это было то самое слово, которое он употребил, расспрашивая ее о браке с Дейлом в момент их первой встречи. Она вспомнила свой ответ, что их брак основывался не на магии, но, может быть, Джим Фарли под этим словом подразумевал чувство любви.
Неужели Джим никогда не чувствовал себя любимым? Что случилось с его матерью? Мириам явно не подходила для этой роли. Что касается его отца, то любовь между ними, очевидно, была сильно подорвана тем предпочтением, которое отец отдавал своей второй жене.
А что же с Катрин Хардинг? Джим сказал, что он может рассчитывать на то, что она сделает все, чего бы он ни пожелал. Но есть ли это выражение любви?..
Лейла прижалась щекой к волосам Адели, глубоко растерянная и озабоченная тем, что образ Джима Фарли продолжал волновать ее душу. Ребенок на ее руках тоже беспокоил, но совершенно по-другому Возможно, Адель заполнит темную пустоту в жизни Джима.
Пустота в ее собственной жизни неожиданно показалась ей ужасающей. Лейла закрыла глаза и решила не думать об этом.
Жить сегодняшним днем. Заботиться об Адели и ее адаптации. Затем уехать в Алис-Спрингс к другим детям. Это самое разумное, что она могла сделать.
Но Лейла не могла убедить свое сердце. Ей казалось, что она пребывает в каком-то промежуточном состоянии, в ожидании какого-то решения.
Что-то еще произойдет, сказал Том, но где же конец этому неведомому что-то?
Для Лейлы это был длинный, изнурительный день — от телефонного звонка Джима ранним утром и до вечера, когда приехала мисс Хардинг. Прибытие Катрин отнюдь не скрасило конец этого дня. И не то чтобы она как-то выражала недовольство присутствием Лейлы. Совсем нет. Ее вежливые и приятные манеры не давали повода для критики. Однако она не выпускала Лейлу из поля зрения и схватывала любые, даже незначительные фразы, которыми обменивались Джим и Лейла, что создавало постоянный источник напряжения, делавший естественное поведение почти невозможным.
Наверное, Лейла сделала бы все, лишь бы не присутствовать на официальном семейном ужине, который устраивался, чтобы отпраздновать возвращение Адели в свой дом, но обстоятельства складывались таким образом, что она была вынуждена участвовать в семейном торжестве.
Несмотря на то, что девочке в детскую подали ранний ужин с чаем, Адель была слишком возбуждена, чтобы заснуть. Лейла предложила остаться с ребенком, но это предложение было решительно отвергнуто. Все считали, что она заслуживает отдыха после всего сделанного ею. Общее решение сводилось к тому, чтобы разрешить Адели присоединиться к семейному празднику.
Поскольку вступление девочки в новую жизнь требовало ее знакомства со всеми, кто жил рядом с ней, Лейла не могла противиться этому решению. Холодный рассудок говорил ей, что чем скорее маленькая девочка привыкнет к новой жизни, тем скорее Лейла сможет покинуть дом Фарли, удовлетворенная тем, что выполнила свою задачу.
Однако она почти не сомневалась, что это будет очень призрачное безрадостное удовлетворение. «И конечно, ей не сулило радости и участие в праздничном ужине семейства Фарли, хотя где-нибудь в другом месте, в какое-нибудь другое время и в другой компании она была бы очарована элегантной гостиной и радушием, проявленным по отношению к ней.
Изысканные блюда подавались на фарфоровых тарелках сервиза «Ройял Далтон». Дорогие вина известных марок из подвалов Фарли разливались в хрустальные рюмки баккара. Столовое серебро, старинная мебель красного дерева, дорогие антикварные вазы, с элегантной небрежностью расставленные повсюду, — все это вместе взятое и создавало стиль — стиль жизни немногих избранных.
Лейла ничуть не сомневалась, что это был и стиль жизни Катрин Хардинг.
— Вы накрыли прекрасный стол, Мириам, — восторгалась Катрин. — Говорила ли я вам, что мой отец в настоящее время находится в Ирландии? Он обещал купить мне полный комплект хрустальной посуды Уотерфорд.
Она повернулась к Джиму.
— Какой сервиз тебе больше по вкусу, дорогой?
— Я полагаюсь на тебя, Катрин, — сказал он. — Я всегда восхищался твоим вкусом.
— Благодарю, Джим.
Она погладила его ладонь рукой с идеально отполированными ногтями.
Заявляет свои права на него, подумала Лейла, но тотчас же заставила себя признать, что это вполне естественное проявление любви и привязанности.
Катрин и Джим подходят друг другу. Идеальная пара, как утверждал Фарли. Констатация этого факта, однако, не способствовала аппетиту Лейлы. Она ела через силу, отчаянно желая лишь одного, — чтобы ужин поскорее закончился. Она была здесь посторонним человеком, и Катрин давала ей это понять все больше и больше, говоря о вещах, известных лишь узкому семейному кругу.
И все-таки атмосфера за столом не была такой неприятной, как ожидала Лейла, принимая во внимание напряженные отношения в семье. Брук Фарли сидел как раз напротив Лейлы с другой стороны овального стола. Его гордость за своих сыновей-близнецов, Джеба и Стюарта, была столь же очевидна, как и его любовь к Мириам. Всякий раз, когда он смотрел направо, где они все трое сидели вдоль стола, взгляд его теплел и светился добротой.
Налево от него располагались Катрин, Джим и Адель. Джима он явно остерегался. На этой стороне стола симпатии старшего Фарли снискала только его внучка, но чувства к ней он проявлял весьма сдержанно, опасаясь вторгаться на заявленную Джимом территорию.
Джеб и Стюарт унаследовали внешность Мириам — такие же черные вьющиеся волосы и темные лучистые глаза, однако имели и некоторые фамильные черты отца, так что можно было уловить их сходство со старшим единокровным братом.
Непринужденность их отношений с Джимом удивила Лейлу, но, несколько поразмыслив, она поняла, что Джим не тот человек, который вину родителей стал бы возлагать на детей. На самом деле для близнецов он был старшим братом, которого они уважали и которым восхищались, а он относился к ним с дружеским участием.
