Элисса метнула быстрый взгляд на Дэмиена и Джека, заклеивающих на ночь разбитое окно. Глубоко вздохнув, она вновь обернулась к Алексу. Его щеки были запачканы сажей, так же как и выглядывающие из закатанных рукавов руки. Алекс очень помог ей, правда, но это еще ничего не значит.
— Конечно, произошел несчастный случай, — прошептала она. — Пожарные определили причину — короткое замыкание.
— Но пожарные не знают всего того, что знаем мы.
— Это был несчастный случай, Алекс. — Элисса вырвала свою руку. — Перестань вести себя как тот цыпленок, который пищал: «Небо падает… Небо падает!»
— А почему бы вам не вытащить свою голову из песка, мисс Страус?
Элисса опять с опаской посмотрела на зятьев. Они были заняты и не слышали перепалки. Окинув Алекса выразительным взглядом, Элисса произнесла:
— Ты становишься параноиком.
— А ты просто наивная дурочка.
— Я отказываюсь расстраивать сестер из-за каких-то бессмысленных страхов.
— Расстраивать их? — с неприкрытым цинизмом повторил Алекс. — Их подняли с кровати глубокой ночью и заставили проторчать на морозе битых два часа. Думаю, они уже и без того расстроены.
— Правильно, и я не собираюсь расстраивать их еще больше, — тихо проговорила она. — Скажи, как пожар можно было устроить намеренно?
Алекс шумно выдохнул, теряя терпение.
— Для того чтобы закоротить провод, много ума не нужно. Даже ребенок справился бы с этим.
— Ты слишком подозрителен, — ответила Элисса, все еще отказываясь верить. — Не ищи криминала там, где его быть не может.
Алекс уставился на нее, и нетерпение в его взгляде сменилось подозрительностью.
— Пожалуйста, поклянись мне, что ты не сделала это сама… из чувства протеста. В любом случае я снесу здание. Здесь будет поле для гольфа. Если дом сгорит, это только облегчит мне работу.
Элисса ахнула, ошеломленная предположением.
— Да как ты мог… — Она попыталась взять себя в руки. — Как ты мог поверить в это хотя бы на секунду? Да эта гостиница и люди, находящиеся в ней, мне дороже всего на свете! — Она негодующе посмотрела на него. — Ты хоть когда-нибудь любил кого-нибудь, Алекс? Если бы любил, то ни за что не высказал бы такого идиотского предположения!
— Я знаю о любви все, мисс Кросби. О да, у меня были лучшие учителя. Мои родители были просто без ума друг от друга. Поэтому они отправили меня в закрытую школу, чтобы я не мешал их «неземной любви». — Последние два слова прозвучали особенно презрительно. — А хочешь знать, как я проводил Рождество? С пятью-шестью другими мальчишками, чьи родители тоже были слишком заняты собой. Раз или два нас возили кататься на лыжах. Остальное время мы были предоставлены самим себе, так что у меня было достаточно времени для размышлений. И я понял: от нас пытались откупиться деньгами. Чтобы мы не мешали. — Его глаза вспыхнули. — Насколько я знаю, любовь — это синоним эгоизма. Так что не надо говорить мне о любви. Я сыт по горло этим словом.
Не осознавая, что делает, Элисса взяла его руки в свои.
— О… о, Алекс…
Выражение его лица изменилось, в глазах появились искорки, вернувшие Элиссу с небес на землю. Ошеломленная своим внезапным порывом, она стремительно отстранилась. Эта история о бедном одиноком маленьком мальчике, должно быть, лишь часть плана, разработанного, чтобы ослабить ее позиции. Так как соблазнение не помогло, он теперь решил давить на жалость. В Элиссе снова проснулась враждебность к этому мужчине.
— Если любовь для вас синоним эгоизма, мистер д’Амур, то вы, наверное, очень любвеобильный мужчина!
Повернувшись на каблуках, она промаршировала к веранде, где Джек как раз закреплял последний кусок полиэтилена.
— Продержится, пока мы вставим новое стекло, — доложил он.
Она кивнула зятю, надеясь, что Алекс поймет намек и уберется отсюда. Дэмиен складывал стремянку, но Элисса остановила его и порывисто обняла.
— Спасибо. — Повернувшись опять к Джеку, она поцеловала его в щеку. — И тебе. — Замахав руками, словно прогоняя их, она устало улыбнулась. — Теперь оба марш в кровать! Элен и Люси уже наверняка уложили близнецов.
Джек обнял ее за плечи.
— Ты такая заботливая. Интересно, какой ты станешь, когда сама будешь матерью?
У Элиссы пересохло в горле. Да, они оба ей небезразличны. Смешно, но материнские чувства по отношению к сестрам перекинулись и на их мужей. Весьма странно, и она это осознавала. Большинство мужчин в состоянии сами позаботиться о своих семьях. Но она так много лет опекала сестер, что теперь не может относиться к ним по-другому. Тем более, что она решила с самого начала: это ее обязанность — оберегать их от любых неприятностей.
Предположение Алекса о том, что ночное происшествие было не случайным, вызвало у Элиссы непреодолимые страхи, но она попыталась себя успокоить. Конечно, никто не поджег гостиницу специально! — убеждала она себя. Конечно, все было так, как сказали пожарные. Несчастный случай. И ее вина в том, что она забыла выключить на ночь лампочки. Вот и все. Человеческая забывчивость плюс неисправность проводов. Никто не хотел причинить зло ее семье!
Джек и Дэмиен убрали остатки полиэтилена, лестницу и поспешили наверх. Устало вздохнув, Элисса позволила себе расслабиться. Выключив свет на веранде, она направилась к кожаному креслу возле камина. Комнату освещал лишь свет фонарей, но полумрак соответствовал ее настроению. Элисса устроилась в кресле, наблюдая за игрой теней.
— Может, я высокомерный и бесчувственный, — донесся голос Алекса, — но это лишь оттого, что в жизни я полагался только на себя. А почему же ты стараешься быть такой независимой? — (Элисса слышала приближающиеся по ковру шаги.) — У тебя есть семья, но ты отказываешься поделиться с ней своими бедами. Они все любят тебя. Так почему ты не позволишь им помочь? — Он остановился в нескольких шагах от нее. — Знаешь ли ты, сколько людей отдали бы все ради… — Он замолчал, но эти слова сказали Элиссе о многом.
Алекс завидовал ее семье. Завидовал! Теперь она ясно это поняла — несчастный маленький богатый мальчик, запертый в закрытую школу, полную запретов, мальчик, от которого отказались поглощенные собой и своей любовью родители. Может, его и возили каждые каникулы кататься на лыжах в Колорадо, но ему так не хватало любящей семьи возле праздничного камина! Не удивительно, что он ничего не знал о церемонии торжественного раскрытия подарков на рассвете или о рождественском обеде, подаваемом к трем часам вопреки всем принятым распорядкам. Он рос рабом инструкций и расписаний. Ему нужно было проложить себе дорогу в этом мире. Самому.
