Он уже стоял рядом с телефоном, прижатым к уху.
— Давай, О'Брайн, осторожно, не тащи, держи под подбородок, так, поддерживай головку, хорошо, хорошо работаешь, Берди, о'кей, о'кей!
Спальню наполнил крик ребенка.
Как в тумане, Джей-Джей взяла жгут, который протянул ей Люк, перевязала пуповину в двух местах и разрезала ее ножницами между узлами. Люк заверил ее, что все простерилизовал. У нее в руке появилась подогретая пеленка. Она вытерла новорожденному лицо, прочистила носик и улыбнулась, глядя в несфокусированные голубые глаза.
Несмотря на вытянутую голову, сморщенное лицо и отвратительную слизь, покрывавшую тело малыша, Джей-Джей подумала, что это самое красивое и удивительное создание, какое она видела в жизни.
Берди плакала и задавала вопросы, которые вряд ли кто-то мог услышать за криком младенца.
Он начал дрожать. Джей-Джей поспешно отогнула одеяло, под которым лежала Берди, разорвала ночную рубашку и осторожно положила младенца лицом к материнской груди. Потом она одернула рубашку и укрыла мать и дитя одеялом.
— Берди, какой красивый! — Слезы затуманили глаза Джей-Джей.
— Он очень красивый, — Берди расслабленно улыбнулась новорожденному. — Спасибо, Джей-Джей.
— Ммм, — прокашлялся Люк. — Это она.
Берди и Джей-Джей одновременно подняли одеяло, осмотрели малыша и заулыбались.
— А я и не заметила, — призналась Джей-Джей.
— Джей-Джей, еще один… — прошептала обомлевшая Берди.
— Это не ребенок, — после поспешной проверки успокоила ее Джей-Джей.
— По-моему, это отходит послед. — Люк стоял у изголовья и наблюдал за матерью и новорожденной.
— Ох, — воскликнула Джей-Джей, — мы сейчас вот что сделаем. Люк, полотенце! — Она завязывала полотенце между ногами роженицы, когда громовые удары сотрясли парадную дверь.
Через минуту в комнату вошел врач и улыбнулся Берди.
— Похоже, что вы уже справились без нас. — Он надел манжет тонометра на руку роженицы. Второй вошедший взял малышку.
В спальне столпилось слишком много народа, и в воздухе не осталось кислорода. У Джей-Джей кровь отхлынула от головы. Спотыкаясь, она побрела в кухню. Голоса из спальни доходили до нее словно сквозь вату. Она вымыла руки и рухнула на ближайший стул. За ее спиной продолжалась суета. Мужские голоса задавали вопросы, Берди тихо отвечала, громко кричал ребенок.
Джей-Джей сидела, не в силах обернуться. Звуки доносились уже из холла. Открылась и закрылась парадная дверь. Потом в доме воцарилась тишина.
Джей-Джей посмотрела на свои еще дрожавшие руки. Она приняла роды! Никогда в жизни Джей-Джей не испытывала такого ужаса. Но она все сделала правильно, и ребенок спасен. Триумф и удовлетворение переполняли ее. Ей хотелось встать и закричать во всю силу легких.
В холле раздались шаги.
Джей-Джей посмотрела на свою запачканную юбку и тут же вскочила и сдернула с крючка рядом с плитой большой фартук. Она всовывала в него голову, когда в кухню вошел Люк. Он остановился у нее за спиной, завязал на талии тесемки и положил руки на плечи.
— Ты хорошо поработала, О'Брайн.
— А еще говорят, что смотреть телевизор — пустая трата времени. Проголодался? — Она включила горелки на плите и поставила кастрюли. — Все почти готово. Не знаю, как ты, а я умираю от голода. Надеюсь, в больнице покормят бедную Берди. Она так и не пообедала. — Вода закипела, и Джей-Джей засыпала макароны.
Люк взял сыр и терку и продолжил начатую Джей-Джей работу, которую прервал новорожденный.
— Я серьезно. Ты очень хорошо поработала, О'Брайн. Вот теперь я знаю, какая ты способная. Я бы даже доверил тебе мою любимую корову.
— Корову?! — вихрем обернулась Джей-Джей. — Нельзя сравнивать жизнь человека… — Насмешливый блеск в глазах Люка остановил ее. — Чудовище, — поняв шутку, бросила она. — Красивая девочка, правда?
— Красивая? Не хотелось говорить при Берди, но я никогда не видел такого безобразного младенца. Красное лицо, вытянутая голова… Берди держалась хорошо, но ей, должно быть, стало тошно. Пройти через такие муки ради тощего сморчка.
— Когда ребенок рождается, он всегда так выглядит, — улыбнулась Джей-Джей. — Через месяц она будет совершенно другой.
— Когда это ты успела стать специалистом по младенцам? — спросил Люк, расставляя тарелки и раскладывая приборы.
— У меня два младших брата и два племянника. — Она смешивала сыр и молоко с чуть подсохшими макаронами. — Но поверь мне, нянчить младенца намного легче, чем принимать его.
— Ты и правда нянчила?
— И чертовски хорошо, — с вызовом объявила Джей-Джей, садясь за стол напротив Люка. — Племянникам сейчас четыре и шесть. Когда они приходят в гости, я знаю, где купить хорошую пиццу, потом веду их в зоосад или на аттракционы, или в парк. А еще они любят смотреть бейсбол. Почему ты так разглядываешь меня?
Люк покачал головой, не отвечая.
— А на каких лошадях вы катаетесь в парке?
— Мы любим просто рассматривать их. — Она усмехнулась. — Представляю, какие у них были бы глаза, если бы они увидели Хондо и Джонни. Я хочу сфотографироваться рядом с ними и послать племянникам. Только без куртки твоего дяди.
— Обязательно.
Люк помог ей поставить грязную посуду в посудомоечную машину.
— У тебя в семье все врачи. Удивительно, почему ты не пошла в медицину, не стала доктором или фельдшером.
— Я всегда хотела быть адвокатом, сильным и влиятельным человеком. Наверно, из-за политических дискуссий, которые велись у нас за обеденным столом. Моя мама — медсестра, она хотела, чтобы я тоже стала медсестрой. Я ничего против этой профессии не имею, но мне не хотелось всю свою жизнь выполнять то, что велят делать мужчины.
— Ты говоришь, как моя сестра Сара, — засмеялся Люк.
— Я не знала, что у тебя есть сестра.
— Две. И обе — летчицы в Военно-Воздушных Силах. Мишель — в Делавэре, в отряде истребителей. Сара, она на три года моложе, тоже на истребителях, летает в Калифорнии.
— У тебя две сестры, и обе военные летчицы? — Джей-Джей вытаращила от удивления глаза.
— Пока — да. Но когда выйдут замуж, наверняка сменят профессию.
— Ты хочешь сказать, что они станут домохозяйками? — не без ехидства спросила Джей-Джей.
— Моя мать говорила, что ее профессия — заботиться о папе и о нас, детях. Она всюду ездила за папой и, где бы мы ни жили, какие бы ни были условия, создавала для нас уют. Она не называла это жертвой, она называла это привилегией, — сдержанно проговорил Люк, выходя из кухни.
— И этого же она хочет для твоих сестер? Быть личной горничной и любовницей какого-то мужчины? — вслед ему спросила Джей-Джей.
