этого не забудет.
— Рота, для следования на приём пищи становись! — скомандовал дневальный.
Рота, состоящая на сегодня из двух взводов, построилась в казарменном проходе. Прапорщик обошёл строй.
— Направо! Правое плечо вперёд шагом марш.
На улице было много солдат, которые крутились рядом с прибывшим пополнением. Некоторые зло и ехидно шутили. Отдельные личности неоднозначно показывали воображаемую петлю на шее и вздергивали её невидимый конец к верху. При этом делали комические гримасы с высунутыми языками. «Театр мимов» сопровождался возгласами типа «Духи, вешайтесь». Прапорщик Жеволудов отогнал всех старослужащих от молодежи.
— В колонну по два… Становись! Равняйсь! Смирно! Вольно! Шагом марш!
От казармы до столовой ровно пятьдесят метров прямо через плац. Но почему-то было принято ходить по большому кругу, с песнями, преодолевая метров сто-сто пятьдесят. Наверное, таким образом, нагуливался аппетит. Новобранцы прошли молча.
— На месте! Стой! Налево! — скомандовал старшина роты перед столовой и, взяв под козырёк, подошёл к дежурному по части офицеру с докладом.
— Пускай подождут. Там стройбат завтракает, — сказал дежурный офицер.
Когда покидали казарму, Валерка обратил внимание на градусник при входе. Ртутный столбик остановился на отметке пятнадцать градусов тепла. «Только восемь утра, а дома днем восемь, девять градусов, — отметил Валерий, — Воздух как будто сухой. Душно».
Из столовой повалил стройбат, солдаты которого вели строительство на территории части. Хотя жили воины-строители за её пределами в вагончиках, они питались вместе со всеми, так сказать стояли на довольствии части. При виде этого сброда стало обидно за Советскую Армию до тошноты. Чего только не пришлось насмотреться новобранцам за те несколько минут, что они стояли в ожидании выхода из столовой всех представителей «лома и лопаты». Увидев новичков, отребье стройбата в лице представителей южной части нашей необъятной Родины стало вытворять такое, что нормальному человеку просто на ум не придёт (действительно, правду говорят, поймали в глухой степи — и в армию, где отмыли, одели и человеком сделали, хотя до человеческого облика этим подонкам было далеко). Первые проходили мимо «салаг» и замахивались, пугали и наслаждались своим мнимым превосходством. Вторые дергались, изображая экстаз, имитируя половой акт, намекая на молодых. Третьи прямо здесь, на улице, перед местом, где нормальные люди принимают пищу, вываливали и демонстрировали через гульфик своё «хозяйство». На всё это смотрели и ржали, подначивая «чурок», наши русские ребята. Чаша терпения новобранцев была переполнена, когда один из представителей «великих мусульман» демонстративно плюнул в строй. Новобранцы как один кинулись на обидчиков. Началась драка. Некоторые стройбатовцы сдергивали ремни и накручивали их на руку, замахиваясь бляхами. Другие выхватывали из-за голенища сапог самодельные ножи. И кто знает, чем бы это всё закончилось, не подоспей на выручку земляки из роты материального обеспечения и сержанты из учебной роты Синий с Толстым. В воздухе летали, сверкая на солнце, бляхи. Руки крутились пропеллерами, перемалывая на своём пути всё, как жернова. Стройбат отступил. Отдельные его представители шипели на своём языке и сыпали угрозы в адрес молодых, которые также в своих руках уже держали кто камень, кто ремень, кто трубу или палку.
Впредь, до конца службы, ребят ни один из представителей южных регионов СССР не трогал и не претендовал на отмщение. Кроме того, большая их часть со временем относилась к ним с уважением.
К тому моменту, когда из столовой выскочили дежурный офицер и старшина учебной роты, всё было, как и прежде. Новобранцы стояли перед столовой в две шеренги. Только с флангов строй замыкали сержанты Синий и Толстый. Лица новичков ничего не выражали. Был, правда, блеск в глазах.
Настала очередь завтракать. Столовая как столовая, но солдатская. Повара — солдаты. На раздаче — солдаты. На приём пищи даётся ровно пятнадцать минут. Не успел — ходи голодным. После вчерашних шашлыков завтрак не лез в горло. Солдатское пюре из картофельного порошка — клейстер. Им только обои клеить. Чай — другое дело. Очень сильно мучила жажда. Вот из всего завтрака и осталось, что чёрный хлеб с маслом и чай.
В казарме возобновились мучения. Они состояли из практических занятий по портняжному делу. Младший сержант, пренебрежение которого немного угасло, учил подшивать подворотнички, пришивать погоны, петлички и шевроны. Не позанимавшись в жизни этим хоть раз, невозможно понять новобранцев. Закончив, обмундирование представляли на проверку. Отрывались погоны. Срывались шевроны. Отпарывались петлички и выдергивались из них эмблемы. Вся беда в расстоянии и плотности стежков, их расхождение с армейскими стандартами, хотя бы на полмиллиметра. За два часа до обеда с этой кропотливой работой всё было закончено. Включая проглаживание, пропарку и подписание парадной формы, зимних ПШ и шинелей. Обмундирование сдано в каптёрку старшине и развешано по местам.
Оставшиеся два часа до обеда были потрачены на пришивание подворотничков. Вначале пришивали просто и старательно. Потом на время. К концу занятий каждый пришивал подворотничок за семь секунд. О качестве, конечно, речи и не шло. Перед самым обедом подворотнички перешили. Над краем загиба воротника верхняя часть подворотничка выступала ровно на расстояние спичечной головки. Полдня пролетело как один час. После обеда с полными животами пополнение прыгало с кровати на кровать, упражняясь в «Подъёме» и «Отбое», между делом отрабатывая полученные утром навыки заправки постели.
К ужину у всех всё болело. Гудели ноги и руки. Тряслась каждая жилка и все поджилки. От дневной духоты болела голова. Состояние постоянного напряжения не проходило.
После ужина — личное время. В армии это называется не иначе, как «лишнее время». Сержанты учили молодых чистить сапоги. Мотать портянки. Раздеваться и одеваться за сорок пять секунд. И откуда только силы брались. Между тренировками и в наказание «салаги» отжимались, подтягивались и поднимали гири. Таким образом, вырабатывались терпимость, настойчивость, решимость и сила воли.
После вечерней поверки ещё в течение часа ребята отрабатывали команды «Отбой» и «Подъем».
«Прибыл на место…»
Щёлкнул замок, и входная дверь распахнулась. Квартиру заполнил радостный крик Маринки,
— Наташка, танцуй!
— Что за веселье? — из кухни вышла Нина Николаевна.
— Ой, мамочка, ты уже дома? Ну, тогда танцуйте вместе с Наташей, от Валеры телеграмма пришла. Иду домой, меня почтальонша окликнула: «Маринка, вам телеграмма. Иди, распишись». У меня аж сердечко закололо. Расписалась, взяла телеграмму, а она от братика. Вот, — Маринка протянула телеграмму маме.
Нина Николаевна развернула бланк и громко прочитала:
— «Прибыл на место. Хабаровск. Подробности письмом. Целую. Валера». Ну, хоть это успокаивает. Хабаровск недалеко, так что в случае чего и слетать можно, — она передала бланк Наташе.
Наташа пробежалась по строчкам и заплакала. Нина Николаевна обняла её за
