Девушка повернула голову, чтобы посмотреть, где он сейчас, и сразу же встретилась с его пронзительным взглядом. К ее досаде, рыцарь немедленно направил к ней коня. Жизель смутилась. Получилось так, будто она сама пригласила его подъехать ближе.
– У вас задумчивый вид, миледи, – заметил Майлс, как только оказался рядом.
– Вокруг так красиво. Я загляделась вон на ту птицу.
– Завидуете ее свободе?
– Ну, подобной мысли у меня не было, но теперь, когда вы задали вопрос, должна признать, что вы правы.
– По правде говоря, и я завидую тому же.
Жизель удивленно взглянула на него.
– Но почему? – воскликнула она. – Вы же и так свободны.
– Никто на свете не свободен по-настоящему, миледи. К примеру, я обязан держать ответ перед своим отцом, поскольку он мой господин и повелитель. Кроме того, я должен делать все, что в моих силах, чтобы мои подданные жили в достатке.
– О да, конечно, – согласилась Жизель.
С какой-то странной, загадочной улыбкой Майлс всем корпусом повернулся к своей спутнице.
– Мне очень нравится ваш дядя, миледи, – сказал он. – Думается, он прекрасный человек.
– Так оно и есть, – равнодушно, как само собой разумеющееся, подтвердила Жизель.
– В таком случае я и вам завидую, – произнес Майлс таким же равнодушным тоном, лишенным всякой жалости к себе.
Жизель вспомнила рассказ дяди о родителях сэра Майлса, и новая мысль посетила ее. Возможно ли, что Майлса интересует не только ее приданое, но и то, что у него появится настоящая семья, в которой ему будет тепло и спокойно – не так, как в собственной?
– Дядюшка самого высокого мнения о вас, – заметила она.
– Вот как? И потому согласился по вашему желанию отвергнуть меня в качестве вашего жениха? – осведомился Майлс.
– Не судите его строго, просто дядя очень любит меня и хочет, чтобы мне было хорошо. Однако, я уверена, к вам он расположен всей душой.
– Я бы предпочел услышать из ваших уст, что расположены ко мне вы.
– Мне казалось, что вы это уже решили за меня, – не без лукавства упрекнула его Жизель.
Однако рыцарь не подхватил шутку, и девушка мысленно устыдила себя. В сердце ее шевельнулась жалость к сэру Майлсу. Если то, что дядюшка говорил о семействе Бакстонов, правда – а усомниться в его искренности у нее не было повода, – жизнь этого блистательного рыцаря не так безоблачна, как она предполагала.
На долю Жизель тоже выпали нелегкие испытания, но Майлс, совершенно очевидно, страдал куда сильнее. И возможно, если она рассматривает супружество как потерю независимости, то он – как приобретение чего-то главного, чего всегда был лишен. Неужели Майлс действительно считает, что она одна способна помочь ему в этом? Дядя говорил, что внимание достойного рыцаря Майлса Бакстона должно льстить ее самолюбию, – что ж, очевидно, он не далек от истины.
Они продолжали ехать в молчании. Время от времени Жизель искоса бросала взгляды на сэра Майлса, размышляя, насколько верно ее предположение. Если так, то становилось ясно, почему он столь настойчиво добивается ее руки.
– Вас тоже посетило задумчивое настроение, сэр Майлс? – спросила она наконец.
Словно очнувшись от невеселых мыслей, рыцарь повернулся к ней и улыбнулся.
– Покорнейше прошу извинить меня за некую рассеянность, миледи. Но уверяю, что я не был занят размышлениями о том, как бы поизощреннее расставить сети и против вашей воли склонить вас к браку. Не настолько я самоуверен.
– Но я так не думаю, милорд…
– Думаете, думаете, – спокойно перебил ее Майлс. – В своей жизни мне доводилось слышать отзывы о себе и похлеще. – Внезапно он криво усмехнулся и добавил: – Честно говоря, сейчас меня занимала тема любви.
Никак не ожидая услышать подобное признание, Жизель вспыхнула.
– Тема любви? Вот как?
– Да. Дело в том, что Елизавета Коутон безнадежно влюблена.
Нахмурившись, Жизель промолчала, стараясь подавить чувство разочарования, которое почему-то охватило ее. В самом деле, с чего бы ей расстраиваться? Во-первых, Бакстона полюбила другая, а значит, надо радоваться, раз она сама… равнодушна к нему. А во-вторых, он откровенен с нею, а такое нужно ценить.
– Не в меня, – выдержав паузу, добавил Майлс.
– Чувства Елизаветы Коутон меня ни в коей мере не интересуют, это не моя печаль, – быстро проговорила Жизель.
Слишком быстро – если судить по пронзительному взгляду, который бросил на нее рыцарь. Он усмехнулся.
– Горе мне! А я надеялся, что вызову в вас ревность.
– Что за глупости! Почему я должна ревновать? Думается, многие женщины находят вас привлекательным…
– Но не вы?
Коварный вопрос. Жизель крепче сжала поводья, но ничего не ответила.
– К несчастью, приданое Елизаветы очень незначительно, – продолжил Майлс, – и потому семья ее избранника не одобряет этот союз.
На лице Жизель появилась гримаса отвращения.
– Какая несправедливость, что счастливое супружество по обоюдному согласию так сильно зависит от наличия денег! – не удержалась она от едкого замечания.
– Без них довольно трудно жить.
Девушка с любопытством посмотрела на него.
– Странно. Вы говорите так, будто судите по собственному опыту, однако, насколько мне известно, ваша семья очень богата.
Майлс снова устремил взгляд вперед, на дорогу.
– Да, мой отец богат, а братья ни в чем не испытывают недостатка. Что же до меня, то тут дела обстоят несколько иначе. Отец подарил мне имение, но поставил условие, что наличные деньги я должен черпать из других источников.
Его серьезный, не лишенный горечи тон тронул сердце девушки. Однако даже в этот момент разум предостерегал ее от опасности. Нельзя, ни в коем случае нельзя поддаваться обаянию Бакстона, иначе ей придется смириться со свадьбой, и тогда она неминуемо утратит свою свободу.
– Из других источников? Таких, как хорошее приданое, например? – ехидно предположила Жизель.
Майлс повернул к ней голову и твердым голосом ответил:
– Да.
– Что ж, после бракосочетания – если таковое состоится – вы получите мои деньги, а я их тут же потеряю, так никогда и не воспользовавшись ими. Сейчас мое состояние контролирует дядя, а потом оно перейдет к моему мужу.
– А вы, конечно, считаете, что будущий супруг не будет прислушиваться к вашему мнению относительно того, как его тратить?
– Полагаю, вы намекаете на то, что намерены предоставить мне такую возможность?
– Именно так, – подтвердил Майлс, и Жизель не услышала в его голосе притворства.
– И все же находите, что дядя поступил… нелепо, разрешив мне право выбора?
– Это другое дело.
– Я так не думаю, – холодно парировала девушка. – Кроме того, я прекрасно знаю, что произойдет в дальнейшем. Сейчас вы щедры и галантны, но после свадьбы станете совершенно другим человеком. Муж моей подруги Сесилии давал ей самые торжественные клятвы. Она писала мне восторженные письма о том, насколько добр и благороден ее жених. О Господи! Как я радовалась за нее, как надеялась, что она будет счастлива!
