Селина тут же подумала о массе удовольствий, возможных для Вэл в отсутствие Пола, и почувствовала, что почему-то осуждает ее за это.
— Все дело в том, что я никогда не хотела ребенка, — откровенно призналась та и, взяв зеркальце и поднеся его ближе к лицу, тщательно обвела контурным карандашом губы. — Хорошо, что я могу сказать об этом открыто. Я вообще не люблю детей. Я была слишком молода, когда родился Пол, и… ну… он трудный ребенок, разве нет?
— Нет, я так не считаю, — вежливо возразила Селина, — просто он очень одинок. Он слишком много времени проводит с няней, которая производит впечатление не слишком… профессиональной. Разве… — она замялась, — разве вас не удручает то, что вашего сына воспитывают другие люди?
Вэл докрасила губы, осторожно промокнула их салфеткой и подняла огромные глаза на Селину.
— Милая моя, да я была им благодарна, — сказала она и улыбнулась. — Что толку притворяться? Родители моего мужа очень богаты… я им никогда особенно не нравилась… так что я… после смерти мужа я стала отрезанным ломтем. Я хотела забыть все, что случилось со мной до смерти Дэвида. Разве это так трудно понять?
Селина пошевелилась. Что это? Она оправдывается?
— Да, я понимаю, — сказала она и смущенно добавила: — Но я думаю, что вы ошибаетесь, миссис Проктор. Я думаю, если вы дадите Полу шанс, потом вам воздастся сторицей.
Вэл снова повернулась к зеркалу и принялась пудриться.
— Боюсь, что я не тот тип. Я хотела бы быть хорошей матерью. Я не умею притворяться, и не моя вина, что я родилась такой — без материнского инстинкта. Прокторы хорошо заботятся о Поле, с ними ему лучше.
— Но предположим… — Селина замялась. Разговор на столь интимную тему был для нее внове. Это было странно и беспокоило ее. — Предположим, вы снова выйдете замуж… тогда вы могли бы дать Полу дом.
— Все равно так лучше, — сказала Вэл. — Селина, если… если мистер Сэвант… или кто-нибудь еще станет обсуждать меня с тобой, попытайся объяснить это. Ты умеешь правильно чувствовать, люди прислушиваются к тебе. Сделаешь это для меня?
Селину зазнобило. Так вот к чему вела вся очаровательная и подкупающая откровенность. Вэл не хотела ребенка — он всегда только мешал ей, стоял у нее на пути.
— Мистер Сэвант никогда не обсуждает вас со мной, — сухо сказала она.
Должно быть, Вэл заметила на ее лице отвращение и предостерегающе подняла руку.
— Пожалуйста, Селина, пойми меня правильно, — умоляюще сказала она. — Ты ведь очень мудрая девочка, ты можешь помочь мне… и Максу, сама подумай.
— Я бы хотела помочь вам, — с несчастным видом согласилась Селина и, словно на спасательный круг, взглянула на домашнее платье Вэл, висевшее на спинке стула. — Вы уже готовы переодеться?
Несмотря на теплый летний вечер, когда она застегивала «молнию» на платье Вэл, пальцы ее были холодны как лед. С облегчением Селина вышла из комнаты.
В день первого пикника погода была вполне подходящая. Знойным утром ярко синело небо, и вся компания на трех машинах отправилась к Рамс-Тору. В одной, принадлежавшей отелю, сидели юные Бейкеры, Селина и Пол; молодожены Фрейрсы взяли с собой полковника Спанкера и мисс Эванс; а Клив Уильямс, решивший поехать в последнюю минуту, должен был присоединиться к Максу и Вэл. Однако ко времени отправления Вэл еще не вернулась из Кони, куда поехала к парикмахеру, и Макс отправил Клива с остальными.
— Я дождусь Вэл, — сказал он. — В машине отеля есть место, к тому же вы хороший водитель. Бейкеру на наших дорогах я бы не доверился.
Хотя он и не понимал почему, ему было досадно, что приходилось дожидаться Вэл. Она же даже не попыталась поправить положение — опоздав на полчаса, прощебетала:
— Все к лучшему, милый. Терпеть не могу ездить в толчее.
— Может быть, тебе лучше вообще не ехать? — вежливо осведомился Макс.
Она льстиво улыбнулась:
— Было бы лучше, если бы мы смогли весь день провести предоставленными самим себе. Но раз уж ты иногда должен следить за своим стадом, по крайней мере, хотя бы в дороге мы побудем наедине. Ты рад?
Но он выглядел обеспокоенным.
— Не хочу выставлять все напоказ.
— Выставлять напоказ что? — напрягшись, поинтересовалась она.
— Ну, все… подчеркивать… Вэл, хозяин отеля не должен давать гостям повод обсуждать его личные дела. Это может вызвать ненужные сложности.
Она рассмеялась:
— Дорогой Макс, ну разве ты не дурачок?
Она уселась рядом с ним в машину. Настроение ее было не из лучших; почти всю неделю она проскучала, а теперь была раздосадована тем, что Макс даже не оценил по достоинству новые уловки парикмахера и небольшие, но симпатичные изменения в макияже. Она искренне полагала, что тот не видит особенной разницы между ее дорогими вещами от лучших модельеров и бедной одеждой Селины.
— Ставлю пенни, что ты раздражена, так? — спросил Макс.
Она фыркнула:
— Какой же ты неразговорчивый!
Он удивленно посмотрел на нее:
— Я? Да я никогда не был особенно разговорчив.
— Ты же прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Разве у тебя нет проблем с тем, чтобы сказать что-то приятное женщине?
В его глазах промелькнуло усталое выражение. Он уже знал эти ее настроения и боялся их. Он чувствовал, что по каким-то причинам, которых не мог понять, Вэл считает его не вполне состоятельным. Это беспокоило его.
— Ну, я же сказал тебе немало приятного, Вэл.
— Ты никогда ничего не замечаешь, — обвиняюще заявила она. — Тебе не хватает утонченности.
Макс бросил на нее быстрый, озадаченный взгляд.
— Ты сделала что-то новое? — неловко спросил он. — Мне очень жаль, виноват, что не заметил.
Она швырнула в окно окурок.
— Нет, ничего нового.
— Тогда я не понимаю, что я сделал не так.
— Да все так, — огрызнулась Вэл. — Просто ты считаешь свою дурацкую яхту гораздо привлекательнее.
Макс уже злился.
— Вэл, дорогая, не надо начинать это сначала, ладно? — попросил он. — С тех пор как ты приехала, я очень редко выхожу в море. Ты ведь этого терпеть не можешь.
— Когда приезжает Банни? — со значением поинтересовалась Вэл после небольшой паузы.
— В понедельник. Он сможет развлечь тебя, — с явным удовольствием ответил он. — Боюсь, ты находишь это глупым, но я должен следить здесь за многими вещами. Тебе будет гораздо лучше, когда приедет Банни.
Назло собственному настроению она рассмеялась:
— Ты очень странный. Никогда не ревнуешь, да?
— Ревновать… к Банни? Зачем? Он настоящий подарок для женщин и прекрасная компания для закоренелых холостяков.
