я стыдливо краснела и тонула в возбуждении.
Иногда была сверху, прибегала к оральным ласкам в желании порадовать Егора, но с годами у меня мозги вывернулись.
Вот Егор меня целует, а у меня мысли не с ним. Они то в архиве, то в тревоге о сыновьях, то в списках дел, которые надо запланировать на следующий день. И хочется от мужа избавиться, спокойно сесть и подумать.
Секс и подкаты Егора стали меня отвлекать от унылой бытовухи, которая стала важнее ласки и нежности с человеком, которого я люблю.
— Клубничная, манго, персик, — крупная женщина с полной грудью в розовом джемпере выкладывает перед Егором тюбики с лубрикантами, — шоколад…
Мы стоим посреди стеклянных шкафов, в которых стоят вибраторы, силиконовые фаллоимитаторы, коробки с искусственными вагинами.
Позади нас — стойки с плетками, наручниками, масками и кляпами.
Слева — женский манекен в цепочках. И на эти цепочки я стараюсь не смотреть, чтобы не подать мужу идею облачить меня в них.
— Шоколад? — Егор вскидывает бровь.
— Да и ноль калорий, — женщина смеется, — продолжим? Банан, ванилька… кстати, ванильку чаще берут. Говорят, что прям как пироженка.
Да, мы выбираем съедобные смазки для оральных утех.
— Так и говорят? — недоверчиво переспрашиваю я.
— Да, — женщина кивает. — Мне лично понравилось малину с клубникой смешать.
Ни стыда, ни растерянности, ни смущения.
— Я бы, наверное, — задумчиво говорю я, — смешала бы ваниль с бананом.
Замолкаю, осознавая, что мои вкусовые предпочтения вышли из меня без сопротивления, будто я сейчас пирожные в кондитерской выбираю.
Это магазин со своим ассортиментом товаров.
Не точка сбора извращенцев, которые затаскивают гостей в какой-нибудь подвал, а магазин. Никаких подозрительных личностей в углах, кроме менекена в цепочках.
— Выбор сделан, — Егор обнажает зубы в улыбке. — Ванилька с бананом.
— Что-нибудь еще?
— Да мы с женой не особые ценители, — Егор пожимает плечами. — И по классике без… лишнего барахла.
— Поняла.
Жду разочарования, ведь мы такие скучные с Егором, но женщина спокойна и сосредоточена на экране терминала.
— А у нас оказывается акция на эти лубриканты, — переводит на меня взгляд. — Два берешь и третий в подарок.
— И такое бывает? — удивляюсь я. — Акции?
— Да, — женщина кивает. — На той неделе к определенным маркам вибраторов дарили пробников духов для интимной зоны.
— Такого нам точно не надо, — Егор кривится.
— А, может, надо? — ловлю его волну возмущения и мило улыбаюсь. — Хороший вибратор в хозяйстве пригодится.
— Целиком поддерживаю, — женщина выставляет на стойку терминал для оплаты. — Подарок будете брать? Какой вкус?
— Давайте клубнику.
— Зачем тебе вибратор, когда у тебя есть я? — сердито интересуется Егор.
— А когда научился жужжать? — с легкой издевкой спрашиваю я.
Егор щурится и медленно выдыхает.
— Я тебе в следующий раз пожужжу тогда, — я, кажется, слышу скрежет его зубов.
Я не выдерживаю его темного и разъяренного взгляда и смеюсь, привалившись к нему. Он приобнимает меня:
— Вот какие шутки тебе теперь нравятся.
Хрюкаю от смеха в его пиджак, представив, как он жужжит, чтобы впечатлить меня.
— Ой, не могу…
Выдыхаю, отстраняюсь и вытираю слезу со щеки:
— Это было смешно, да.
— А у нас прогресс, — Егор прикладывает карточку к терминалу, а я сгребаю со стойки тюбики с лубрикантом в сумочку.
— Ты мило злишься и ревнуешь.
— Я не ревную.
Прячет карточку во внутренний карман пиджака.
— Хорошего дня, — прощается женщина.
Через пять минут в машине я лезу в сумочку:
— Надо попробовать то, что купили.
— Здесь? — удивленно спрашивает Егор.
Перевожу на него взгляд:
— Да.
Он медленно приподнимает бровь, а я вскрываю все три тюбика, а затем подношу каждый к губам и выдавливаю по капельке на язык.
— Черт, а я надеялся на другое, — недовольно цыкает Егор.
— Да ты что? — ехидно причмокиваю.
И надо сказать, что лубриканты похожи на жидкие карамельки со вкусами. И совсем нет приторности.
— Ну и? — спрашивает Егор.
— Сам попробуй, — протягиваю банановый тюбик.
Он что-то не торопится.
— Что не так?
— Это странно.
— Правда? — улыбаюсь. — Ты, что, в кусты решил спрятаться?
— Я же тоже могу повредничать? — Егор расслабляет галстук. — И да, мне неловко.
— Почему?
— Мы сидим в машине, на парковке и жрем лубриканты?
— Да, — пожимаю плечами. — Или у моего смелого мужа есть границы? Неловко? Мне тоже было неловко. Мне вообще в этот день перманентно неловко.
Егор выхватывает из моих пальцев тюбик и решительно выдавливает в себя внушительную порцию лубриканта. На выдохе задумчиво смакует, хмурится и говорит:
— Ну, банан, да… — протягивает руку, — давай ванильку, которую так расхвалили.
Меня опять накрывает смехом. Взрослые мужчина и женщина сидят в машине и пробуют смазки. Вот каким еще может быть брак?
— Ну, — Егор смотрит на тюбик “ванильки” и недовольно причмокивает. — Так себе пирожные, — переводит на меня взгляд. — Ты будешь повкуснее.
— А если смешать? — спрашиваю я сама себя и выдавливаю на ладонь по каждой смазке. Перевожу взгляд на Егора, который медленно моргает. — Должна получится клубнично банановая пироженка.
— Если думать логически, то да, — отвечает Егор и озадаченно чешет затылок. — А ты не отравишься?
— Она же съедобная. В этом и смысл, — Слизываю клубнично-банановую пироженку.
Егор едва заметно кривится, вскинув бровь, и я в следующую секунду поддаюсь к нему, обхватываю удивленное лицо ладонями и целую.
Секундная оторопь, и Егор, шумно выдыхая, отвечает мне жадной взаимностью.
Давно я его так не целовала. Жадно и глубоко. У меня перехватывает дыхание, и я кладу ладонь на его ширинку, под которой прощупывается твердый бугор.
Вязкая сладкая смазка перемешивается со слюной на наших языках и губах.
— Мы опять на парковке, — шепчет Егор, когда я отстраняюсь, облизываю губы и крепче сжимаю его член.
— Да, опять на парковке…
— И на нас опять какая-то бабка пялится, — хрипло отзывается он.
— Чего?
Действительно. На тротуаре в нескольких шагах от нашего парковочного места стоит старушка и в ярости смотрит нас.
Бледная, морщинистая и в цветастой блузке. Опирается на трость.
— Это та же бабка? — спрашивает Егор.
— Нет.
— Да нам сегодня прямо везет на бабулек.
Старушка хмурится еще сильнее, будто сейчас кинется в бой.
— И она не собирается уходить, — зло шепчу я.
Убираю руку с достоинства моего мужа, сердито открываю дверь и выныриваю из салона.
— Это мой муж! — захлопываю дверцу. — Чего уставилась?
— Муж?! — язвительно отвечает она. — Так я тебе, потаскуха такая, и поверила!
— Обалдела?!
— Мужей так не целуют!
— Простите? — охаю я.
— Да ты его борода была готова сожрать вместе с лицом! — кричит на меня. — Жена? Нет! Ты, — поднимает в мою сторону трость, — падшая женщина! Для таких как ты
