душевное равновесие.
— Ты скоро заканчиваешь, поэтому я решил пригласить тебя на ужин.
Она оглянулась через плечо и увидела трех женщин, все улыбались и смотрели в ее сторону. Без сомнения, они увидели поцелуи.
— Я могу задержаться, — тихо ответила она. — Мне нужно помочь невесте с нарядом.
Лукас пожал плечами и оглядел бутик:
— Нет проблем. Я подожду. Не торопись.
Не то чтобы она была против его присутствия, однако ее нервировала его близость на работе. И все же Пейсли знала: Лукас никуда не уйдет, поэтому лучше не спорить.
Она взяла несколько пар сережек, браслетов и колье и вернулась к невесте.
— Это ваш муж? — спросила мать невесты.
Пейсли кивнула и разложила аксессуары.
— Вам повезло.
Пейсли просто улыбнулась:
— Спасибо.
— Молодожены? — догадалась она.
— Мы женаты две недели.
Невеста ахнула:
— О, поздравляю! Я уже обратила внимание на ваши шикарные кольца. Они потрясающие. Готова поспорить, у вас тоже была великолепная свадьба.
Пейсли сопротивлялась желанию рассмеяться, но лишь кивнула и улыбнулась:
— Она была довольно запоминающейся.
После тридцатиминутных обсуждений Пейсли наконец закончила с невестой, которая выбрала платье, фату, туфли и аксессуары. Когда все ушли, Пейсли перевернула табличку на двери и закрыла замок.
— Ты замечательная.
Она повернулась и наклонила голову набок:
— Что‑что?
Лукас должен был выглядеть нелепо на белом диване, но он выглядел идеально. Ну, этот мужчина всегда выглядит идеально. А вот Пейсли, скорее всего, измученной, поскольку он не давал ей спать почти всю ночь и она проработала в бутике целых десять часов.
— Ты здорово работаешь с клиентами, — прибавил он. — Невеста нервничала и не советовалась со своей матерью, а ты сумела найти золотую середину, чтобы угодить обеим.
Пейсли провела рукой по своему красному платью‑футляру и пошла в гардеробную, чтобы повесить свадебные платья на вешалки.
— Из этого состоит большая часть моей работы, хочешь верь — хочешь не верь. Матери всегда считают своих дочерей маленькими девочками, играющими в переодевания, и имеют собственное представление о том, каким должно быть платье. Но невеста мечтает об этом моменте всю жизнь, и у нее есть собственные идеи.
Пейсли отодвинула тяжелые шторы и вошла в гардеробную. Надо было повесить три платья, которые понравились матери невесты, но которые отвергла сама невеста.
— Тебе снится мать? — спросил он, следуя за ней внутрь.
На Пейсли нахлынули эмоции. Она глубоко вздохнула и сглотнула ком в горле.
— Мне всегда снился сон о моей свадьбе, — ответила она, застегивая платье и не поворачиваясь к Лукасу лицом. — Моя мама согласилась бы на все, что я выберу. Она хотела, чтобы я была счастлива.
Жаль, что мать не видит ее сейчас.
— Она бы гордилась тобой, — сказал он ей. — Она бы восхищалась тем, что ты делаешь, чтобы узнать правду.
— Если бы она во всем призналась мне много лет назад, я бы не оказалась в таком положении. — Поняв смысл сказанного, Пейсли повернулась к нему лицом. — Я не это имела в виду.
Лукас пожал плечами:
— Я не в обиде.
— Ладно, я сказала то, что хотела сказать. — Она решила не лгать. — Но я все равно благодарна тебе за все, что ты для меня сделал. Я знаю, ты доберешься до истины.
— Спасибо, что веришь в меня. — Лукас посмотрел на платья. — Они все по тридцать тысяч?
Пейсли простонала:
— Нет. Меньше десяти.
— Все равно абсурдно дорого, — пробормотал он.
Она обернулась и застегнула чехлы на платьях.
— Так говорят настоящие мужчины.
Лукас мог купить любое платье в ее бутике.
— Мне нравится вот это. — Он указал на облегающее платье без бретелек с вышивкой бусинами на талии.
Пейсли провела рукой по платью в чехле:
— Оно было моим любимым, но я не могу говорить об этом своим клиенткам. Я могу им только подсказывать.
— Может, тебе стоило его надеть?
Пейсли свирепо уставилась на него:
— Ты всегда будешь высмеивать мой свадебный наряд?
Он усмехнулся и шагнул к ней ближе:
— Не всегда. Но ты должна быть в платье, когда мы возобновим наши клятвы.
Пейсли чуть не задохнулась.
— Ты свихнулся?
Лукас сунул руки в карманы, и уголок его рта изогнулся в озорной усмешке.
— Скоро годовщина нашей свадьбы.
— Повторной свадьбы не будет. Никогда.
Еще неизвестно, будут ли они в браке через год. Пейсли честно не знала, сумеет ли сохранить здравомыслие и не потерять голову от любви. Да, она влюбилась в него, но это не значит, что он ответит ей взаимностью. Как бы она ни хотела, чтобы их брак стал реальным, она не может оставаться замужем, если в их союзе нет любви.
Она по‑прежнему ценила традиции, несмотря на то, что решала проблемы нетрадиционным способом.
— Ты не хочешь надеть платье своей мечты? — Он подошел к ней ближе.
— Кто сказал, что у меня не будет такого шанса? — возразила она. — Когда мы разведемся, я найду любимого мужчину.
В его глазах промелькнула обида, которая быстро сменилась желанием.
— Ты снова говоришь о разводе. — Лукас заправил ее волосы за уши и провел пальцами по ее подбородку. — Я начинаю думать, что я тебе не нравлюсь.
Наоборот, он нравился ей слишком сильно. И каждый прошедший день только напоминал ей о том, что было бы между ними, если бы не вмешался его отец.
Но ей некого винить, кроме самой себя. Она должна была упорствовать и бороться за жизнь, о которой они с Лукасом мечтали.
Возможно, она расплачивается за свою ошибку в этом браке без любви, основанном на шантаже и мести. Следовало догадаться, что Лукас отомстит ей за побег.
Пейсли отвела его руки от своего лица.
— Прошлой ночью все изменилось, — сказала она. — Я не уверена, что чувствуешь ты, но тебе надо знать: когда ты что‑то делаешь для меня, я имею в виду не только секс, я вспоминаю, какими мы были раньше. Я вспоминаю наши общие мечты и уверенность в том, что нас никто не разлучит.
Лукас молчал, а она понятия не имела, о чем он думает. Поэтому она решила и дальше откровенничать.
— Когда я оставила тебе ту записку… — Пейсли сглотнула подступивший к горлу ком. — Хм…
Лукас сунул руки в карманы и шагнул назад.
— Не надо вспоминать прошлое.
— Наше прошлое стало третьей стороной в нашем браке, и я думаю, нам надо пересмотреть его, — настаивала она, потому что теперь ей хотелось высказаться. — Ты обижен на меня, и ты злишься. Я знаю, что виновата. Я знаю, что должна была поступить иначе. Но мне нужно, чтобы ты понял…
— Что, черт побери, я должен понять? — заорал он. — Ты оставила мне простую записку, Пейсли!
