вообще? Вела себя, как последняя шлюха. А Олег? Прикрываю глаза и пытаюсь найти верное решение сложившейся проблеме. Как человек прямой и откровенный, уже сейчас понимаю, что надо с ним поговорить и обо всём рассказать.
Выплываю из своих мыслей, понимая, что Лейсан Сабитовна продолжает беседовать со мной о сыне.
— Феликс где-то отдыхает? — спрашиваю её.
— Нет, Вера. У него проходит выставка в Новосибирске. В Доме изобразительных искусств, насколько я правильно помню.
— Да вы что? Какой он умничка, — восторженно произношу. — У меня есть его работы. И в прошлом году Феликс обещал нарисовать мой портрет. Правда, наверное уже забыл. Ваш сын безумно талантливый.
— Мазня, — машет рукой Камиль Рустамович.
— Камиль Рустамович не очень уважает увлечение нашего сына, — оправдывает его реакцию Лейсан Сабитовна. — А я очень рада. Главное ведь, чтобы человек выбрал профессию по душе. Когда ни дня прожить без этого не можешь, когда горишь — это ведь прекрасно.
— Это точно, — вдруг грустнею.
Конечно, я тоже скучаю по телецентру. Эта атмосфера постоянной спешки, горящих дедлайнов и витающая в воздухе романтика эфиров. Даже Батюшка сейчас кажется мне кем-то родным и близким, а Артемий Вознесенский — милашкой. Вот что значит соскучиться!
— Так что, завтра наши мужчины отправятся на рыбалку, а нас с тобой будет развлекать Феликс, — при прощании отпускает фразу женщина.
— Я буду безумно рада с ним встретиться. Спокойной ночи.
Прощаемся с Умаровыми и направляемся в нашу комнату.
— Ты переигрываешь с дифирамбами Умарову-младшему, — недовольно выговаривает Адриан.
— Говорю, как думаю, — пожимаю плечами.
— Держи себя в руках с ним, — в голосе слышатся стальные нотки. — Не забывай, что ты моя женщина.
Морщусь, как будто съела что-то кислое.
— Я играю твою женщину, — поправляю Макриса и скидываю наконец-то обувь у порога, а потому делаю то, о чём мечтала последние полчаса — расстёгиваю пуговицу на джинсах.
Адриан проходит к кровати, снимает часы с запястья и убирает их на тумбочку. Скинув футболку, укладывается на смятые простыни. Пытаюсь не смотреть на мужскую грудь, покрытую мягкими волосками.
— Чем займёмся? — спрашивает он, закидывая ладони за голову.
Намеренно переводит взгляд на черное кружево, так и лежащее посреди развороченного одеяла. Этот комплект белья я запомню надолго.
— А что есть варианты? — спрашиваю мрачно, убирая лифчик в комод.
Моё воображение само по себе начинает подкидывать пошлые картинки с утроенной скоростью, а низ живота снова наливается приятным вязким теплом.
Чёрт бы тебя побрал, старый фокусник!
— Могу помочь тебе скинуть наеденные калории, — открыто улыбается Адриан.
Он надо мной издевается, догадываюсь я.
— Вот ещё, — морщусь отворачиваясь. — Не думай, что я теперь буду всё время с тобой трахаться, Андрей.
Подхватываю пижаму и отправляюсь в душ.
— Ц-ц-ц, — раздаётся цоканье сзади. — Как жаль, Вера. Обращайся если что.
— И вообще, — злюсь. — Мог бы и сказать, что всё это представление из-за того, что мне грозит опасность. Не нужно делать из меня дуру и разыгрывать героя-любовника. Со мной этот фокус не пройдёт.
В полном негодовании открываю дверь в ванную комнату и слышу за спиной:
— Блядь. Терпеть не могу журналистов.
— Это не рыбалка, а целая наука, — усмехаюсь, озираясь по сторонам. — У нас с отцом было всё гораздо проще. Речка и пара удочек.
Водитель и охранник Умарова установили на озере небольшую палатку-куб. Стоянку определяли с помощью эхолота, тут же разместили газовую плитку.
— Времена меняются, Адриан. Я люблю зимнюю рыбалку. Кстати, гораздо больше, чем летнюю, — замечает Камиль Рустамович.
— Почему? — удивляюсь.
— За прямой контакт с хищной рыбой. Ближе, чем летом. Чувствуешь её вес, как она брыкается и хочет жить. Азарт и чувство победы вырастают.
— Кажется, я понимаю о чём вы.
Обычно приятный Умаров становится немного агрессивным. По бизнесовому. Порой глядя на него, я задавался вопросом, как он мог противостоять бандитам и отморозкам и выстроить империю по добыче золота такой отлаженной и полностью легальной.
Сейчас убедился — мог.
— Вы не думайте, — становится серьёзным и продолжает тихо. — Я человек традиционных восточных взглядов. Меня с детства учили, что настоящий победитель — это тот, кто победил врага, который атакует изнутри. Поэтому агрессия — первое с чем я всю жизнь работаю.
— Интересно, — киваю, пытаясь унять озноб.
Как же в этой России холодно! Твою мать! Они уже все победители по жизни, клянусь.
— Почему вы решили продать бизнес, Камиль Рустамович?
— Потому что я люблю своё дело, — улыбается с мудростью в глазах. — А оно должно работать. У меня уже нет сил. Ни моральных, ни физических. Человеческая жизнь конечна, но она продолжается в детях. А нашему с Лейсян сыну прииск неинтересен.
— Вас расстроило данное обстоятельство?
— Не скажу, что я не думал об этом.
— Каждый мужчина мечтает о сыне, — замечаю тихо. — Наверное, как раз для продолжения сделанного.
— Да, соглашусь с вами. С Феликсом у нас неплохие отношения. Парень он добрый, понимающий, но творческий, — качает головой. — Ветер в голове у него. Художник, он так видит. На все мои уговоры выучиться на нормальную профессию, сын только улыбался.
— Да… Конфликтов не избежать.
— Не скажу, что они были крупными. Я умею слышать. Это важное качество для любых отношений.
— Согласен.
— Выпьем чаю, Адриан Макрис. Настоящий сибирский сбор с брусникой. Думаю, ещё немного помучаю вас и отправимся домой к нашим женщинам. Да и Феликс должен уже подъехать.
Феликс, черт возьми.
Разве так бывает, что ещё ни разу человека не видел, а он уже бесит?.. Ждать беды от этого писаря.
«Феликс такой замечательный» — вспоминаю как эти слова пропевает мелодичный голос. Напряжение в паху вырастает. Полночи не спал, чувствуя, что она за спиной тоже не спит. Ворочается, мается.
Знаю, что тоже хочет.
Но никогда в этом не признается. Потому что гордая, блядь.
Вера Стоянова — гордячка, каких поискать. Независимая, если что-то решила, хоть разбейся — будет стоять на своём.
Вспоминая события двухлетней давности, сжимаю кулаки.
Сказать, что жалею — нет. Ни о том, что как телок на веревочке поехал за Стояновой в Россию, ни о том, что встретил здесь семейство Ставридисов и немного узнал про историю своей семьи.
Даже о том, что случилось потом — не жалею. Знакомство с Умаровыми только подогревает отсутствие каких бы то ни было сожалений. Женщина, прежде чем любить, должна мужчину уважать, а если этого нет — то и семьи не получится.
Отпиваю горячий чай, внутри разливается приятное тепло.
Водитель, Ильшат кажется, приближается к нам, передавая мобильный телефон своему начальнику.
— Да, Лейсян, заждались уже? — Камиль Рустамович немного усмехается, но
