Ей надо требовать развода. Другого выхода нет. Она не будет жить с ним — с таким холодным и подозрительным, не способным простить.
Ребекка провела рукой по волосам. Ее уединение не будет длиться долго. Еще час или два...
Она почувствовала его присутствие еще до того, как услышала.
— Ребекка!
Она даже не взглянула на дверь. Этот низкий сексуальный голос магически действовал на нее. Рядом с этим мужчиной Ребекка чувствовала себя слабой.
— Я хочу с тобой развестись, Алехандро.
— Нет.
Ребекка вскочила с кресла, взглянув на мужа.
— Я не буду жить с тобой в одном доме, терпеть твои оскорбления! Ты не способен увидеть правды, даже если она смотрит тебе прямо в глаза.
— Да, я согласен.
Глаза ее сузились, когда она взглянула на него. Он выглядел изможденным — будто много работал и совсем не отдыхал. Ребекка скрестила руки на груди.
— Ты согласен на развод?
— Нет, я не это имел в виду. — Засунув руки в карманы, он подошел к окну. И встал совсем близко от нее. — Я согласен насчет правды, которая смотрит мне в глаза.
Ребекка тяжело вздохнула. Теперь ей было все равно.
— Может быть, ты присядешь? — предложил он. — Мне надо кое-что тебе сказать.
— Хорошо. — Она села на край дивана — подальше от него. Он оперся о подоконник, будто понял, что к ней не надо приближаться.
— Я нашел Паркера Гейнса, — тихо сказал он. — Я сделал это на следующий день после того, как ты рассказала мне о нем.
Сердце ее стало судорожно стучать.
— И что же? — покорно произнесла она.
— Он сидит в калифорнийской тюрьме за мошенничество.
Разве это неправильно — почувствовать удовлетворение при этом известии?
— Хорошо.
— Да, я тоже так подумал. Это избавило меня от лишнего беспокойства — иначе я убил бы его.
— Алехандро...
— Нет, — сказал он, поднимая руку и заставляя ее замолчать. — Я с удовольствием сделал бы это. Когда он выйдет из тюрьмы через двадцать лет, я вызову его на дуэль.
Ребекка непроизвольно усмехнулась. Молчание длилось так долго, что Ребекка снова взглянула на него.
— Я знаю, что ты не рассказывала эту историю прессе, — мрачно сказал он.
Но если Алехандро думал, что эти слова заставят ее подпрыгнуть и броситься ему на шею, то он сильно ошибался.
— Наверное, ты нанял человека, который все расследовал и доложил тебе о том, как было на самом деле?
— Нет! Я просто знаю.
На этот раз она рассмеялась — горько и язвительно.
— Откуда тебе просто знать? Это на тебя не похоже, Алехандро!
Он кинулся к ней так стремительно, что это испугало ее. И когда она хотела вскочить с дивана, он упал перед ней на колени, сжав ее руки.
— Я знаю это, потому что ты не способна на такой обман. Он слишком расчетливый, слишком холодный...
Ребекка пыталась вырвать свои руки, но он удержал их.
— Но ты все время обвинял меня в этом! Что я расчетливая, холодная. Что я ложусь в кровать со всеми, от кого ожидаю выгоды, что я стерва...
— Стоп, — приказал он. — Я был неправ.
Она смотрела в его глаза, пытаясь увидеть обман.
— Я не понимаю тебя, — прошептала она.
— Ты можешь простить меня за все, что я тебе наговорил? За все, что сделал?
— Не знаю, — честно ответила Ребекка, взглянув на их сцепленные руки. — Ты столько раз причинял мне боль. Я не уверена, что снова вынесу это...
Алехандро разжал руки, и она встала с дивана. Он остался стоять на коленях, уткнувшись лбом в край матраса.
Сердце ее сжалось, когда она взглянула на него. Она не понимала, что с ним происходит.
— Я считал, что ты виновата, — сказал он. — Вот почему я так обращался с тобой.
— В чем же я виновата?
Он поднял глаза.
— В смерти Анны...
Ужас охватил ее.
— Ты говоришь страшные вещи, Алехандро. Разве может это быть моей виной?
Он поднялся на ноги, стал ходить по комнате.
— Отец нашел для моего брата невесту — дочь одного из его друзей, у которого он также занял много денег. Когда мой брат погиб, отец решил, что я должен жениться на вдове. Я говорил тебе об этом, не так ли?
Она кивнула, не вполне понимая, куда он клонит.
— Но я не хотел на ней жениться! Я хотел сам выбрать себе жену — когда настанет время. Поэтому я отказался. А потом ты убежала, потому что решила, что я обручен. Я пытался тебе все объяснить, но ты не поверила мне. В конце концов, я согласился жениться на Каридад. У нее было все, что требовалось: прекрасное происхождение, богатство, красота. Я думал, что она будет прекрасной супругой. — Алехандро сделал глубокий вдох, провел рукой по волосам. — Но ошибался. Когда родилась Анна, Каридад не проявила никаких материнских чувств. Она всегда была отстраненной и холодной. Меня это мало беспокоило, пока я не увидел, что она остается холодной и к нашему ребенку... — Алехандро замолчал и взглянул на Ребекку. — В ту ночь, когда Анна умерла, Каридад находилась в Милане. Ее телефон был недоступен в течение многих часов. Но когда, наконец, я дозвонился до нее, она отказалась приехать домой, потому что, по ее словам, ничем не могла помочь девочке.
Сердце Ребекки сжалось. Ей захотелось обнять его, но она застыла на месте.
— И ты обвиняешь в этом меня? Почему?
— Я женился на ней лишь потому, что ты оставила меня, Ребекка. И все, что произошло потом со мной и с Анной, случилось из-за того, что ты ушла.
Горло Ребекки сжалось от обиды и горечи, и она с трудом проговорила:
— У тебя был выбор, Алехандро. Выбор есть всегда. Он был и у моего отца, когда он отправился осматривать курорты в Таиланде. И не твоя вина, что отец сел в тот роковой самолет. Он сделал собственный выбор. Как и ты. Да, если бы ты не женился на Каридад, то никогда не испытал бы боли потери дочери, но не испытал бы также и той радости, которую подарила тебе Анна.
— Теперь я понимаю... Ты открыла мне глаза. Я стал видеть многие вещи, которых раньше видеть не желал, — тихо произнес он.
Ребекке стало трудно дышать. В душе вспыхнула искра надежды.
— Скажи мне яснее, Алехандро. Что ты имеешь в виду?
— Я говорю о том, что хотел жениться на тебе пять лет назад, Ребекка. Я любил тебя тогда. И люблю сейчас.
Слезы навернулись ей на глаза. Она едва могла поверить в это. Неужели это правда? Смогут ли они преодолеть теперь боль и гнев, которые до сих пор разделяли их?
А он взглянул на нее с такой нежностью, что у нее задрожали колени.
— Я не знаю, что сказать тебе, Алехандро...
— Скажи, что тоже любишь меня.
Она не могла этого отрицать.
— И никогда не переставала любить.
— Боже милостивый, спасибо тебе! — Он воздел руки к небесам. — Неужели это значит, что ты прощаешь меня?
— Я подумаю над этим. Мне нужно время...
Во взгляде его мелькнуло отчаяние, но он смирился,
— Тогда скажешь мне об этом?
Она кивнула. Алехандро, засунув руки в карманы, отвернулся к окну. Она продолжала сидеть в кресле. Глядя на его гордый профиль, на его чеканные черты лица, она поняла, как трудно ему было открыться перед ней. Признать свою неправоту. И объясниться в любви.
Ребекка встала, и он тут же повернулся к ней. Она подошла к нему и обхватила руками его шею. Он прижал ее к себе, зарывшись лицом в ее волосы. Молча и неподвижно они стояли так несколько минут. Наконец, слегка отстранившись, она взглянула в его лицо. Да, ему было тяжело, но она должна была сделать это — потребовать развода. Ведь теперь ей придется доверить ему свою душу и сердце.
— Я прощаю тебя, Алехандро, потому что люблю тебя. И всегда любила.
Он поцеловал ее так нежно, что она чуть не расплакалась.
— Счастье мое, — прошептал он. — Ты покорила меня. Я боролся с тобой, но не смог победить.
— Ты жалеешь об этом?
Его улыбка озарила мир.
— В этой борьбе нет проигравших, любовь моя. Отныне я — твой преданный раб.
Она взглянула на него и лукаво улыбнулась, дотронувшись до ремня его брюк.
— У меня есть несколько распоряжений для своего раба.
— Я жажду услышать их, — сказал он пылко.
Ребекка вышла из лимузина и направилась в здание «Рамирес Энтерпрайзис». Сегодня, как обычно, она побывала у гинеколога, ведь приближались сроки родов.
Секретарь в приемной тепло приветствовала ее, и Ребекка направилась к лифту, поднимавшемуся прямо в кабинет Алехандро. Работа кипела, как всегда. После того как они вместе сделали заявление прессе насчет ее отца, пересуды на эту тему постепенно прекратились.
Алехандро, оторвавшись от бумаг, взглянул на нее.
— Я думал, что ты сегодня будешь работать дома, mi amor?
Ребекка пожала плечами.
— Я уже составила предложения насчет твоего следующего крупного проекта. Кроме того, я хотела видеть тебя.
Бровь его поднялась.
