Гидеон приподнял одну бровь:
— Уверен, она будет в восторге.
— Я обнаружила коробки со старинными бальными платьями, мужскими фраками, сюртуками. Просто чудо! Я говорю, точно руководитель драмкружка... просто мне интересна история костюма. Но это вещи вашей матери... Как вы думаете, ваша сестра захотела бы взглянуть на них? Очень много красивых экземпляров — словно для музейной коллекции, правда, они так долго хранились в коробках...
Он подумал, что вряд ли Эрин проявит интерес к вещам их матери. Прекрасные глаза Кэролайн просто сияли радостью. Он мог поклясться: в этот момент ее романтичная душа парила среди вальсирующих пар в прекрасных бальных нарядах, скользила по старому паркету парадного зала, окруженная джентльменами и дамами из прошлого. Неожиданно для себя она обнажила перед ним свою сущность, и он не мог разрушить, уничтожить ее мечту.
— Почему бы нам ни узнать, может ли кто-нибудь в городе восстановить костюмы? Идея блестящая, она приведет Эрин в дикий восторг, — подхватил Гидеон, размышляя о том, как попросить сестру не отвергать затею Кэролайн.
— Спасибо, вы так добры, мистер Тремейн. — Признательность светилась в ее глазах, и ему показалось, она знает, что решение принято не только ради сестры.
Синева ее глаз была такой волнующей, что ему пришлось стиснуть руки в кулаки и отступить назад, чтобы не сжать ее в объятиях. Он перевел взгляд в сторону, стараясь успокоиться, и тут заметил, что они не одни.
Либби что-то пролепетала, обращаясь к нему на своем птичьем языке, улыбаясь со своего безопасного места среди одеял и игрушек. Потом радостно заворковала, встретив его взгляд, а затем вернулась к своим игрушкам. Гидеон поймал себя на том, что смотрит на девочку, затаив дыхание.
Кэролайн уловила его состояние. Какими же должны быть родители, лишающие своих детей любви? Гидеон словно взвалил себе на плечи родовое проклятье. Мысль о том, что он, взрослый человек, может нанести вред маленькому существу, преследует его, не оставляет ни на минуту — он никогда не отважится на обычную человеческую жизнь. Он видит единственный способ не навредить другому — остаться в стороне, и он принимает одиночество с радостью.
Гидеон обвел взглядом новое, зеленое с золотом, убранство утренней комнаты, слегка коснулся пальцами резных украшений двери.
— Вы сотворили чудо, — восхитился он. — Впечатляюще!
Кэролайн смущенно улыбнулась, как будто убеждая его, что им с Либби здесь нравится.
— Уже многое закончено, но время бежит так неумолимо. Я разбираю вещи, занимаюсь отделкой, читаю... большей частью книги по этикету. О жизни богатых и знаменитых. Как подготовить потрясающие вечеринки. Скоро я буду во всеоружии.
Она надеялась, что он не услышит сомнения в ее голосе. Эрин Тремейн наверняка знакомы все подводные рифы этикета, без зубрежки, по праву рождения.
Он внимательно изучал ее.
— Я рассчитывал на прекрасно выполненную работу, я ее получил. Вы делаете удивительные вещи. Впрочем, это не значит, что я хочу заставить вас забыть о хлебе насущном и сне.
Ее глаза округлились от удивления.
— Вы видите меня за ужином каждый вечер. — Они очень ловко обходили опасные темы в разговоре и не касались проблем детей, брака и физического контакта между мужчиной и женщиной.
— Насчет еды согласен, — уступил Гидеон. — Но вы продолжаете работать без отдыха, и если вам нужны еще помощники...
Она всплеснула руками.
— Роя вполне достаточно.
— Тогда выполните мою маленькую просьбу. Прервитесь на несколько часов, отдохните, развлекитесь где-нибудь.
— Но...
— Ваша племянница... — начал он. — Ребенку, возможно, понравится прогулка.
— Вы — босс, — тихо напомнила она, пытаясь заставить голос звучать ровно, без эмоций. — Пожалуй, мы с Либби отправимся на прогулку в поле.
Подобие улыбки скользнуло по губам мужчины.
— Мне кажется, я знаю, какие чувства испытал Бобби Каммингс, когда вы пнули его.
— Он это заслужил, — ответила Кэролайн.
— Он это заслужил, — эхом откликнулся Гидеон. — Так же как и я, если заставил вас огорчиться.
— Я знаю... Понимаю... Вы правы.
— Не хочу видеть вас изнуренной непосильным трудом.
— Что вы, я вовсе не устала. Правда. — Она поймала одну из его томных скептических улыбок.
— И вы сделаете перерыв ради себя и вашей... подопечной, вы обе нуждаетесь в нем.
— Обещаю.
— Превосходно. Возьмите мою машину. Ваша не совсем в исправном состоянии. — Тремейн протянул ей ключи.
Кэролайн не решалась.
— Гидеон...
— Доверяю вам свою машину, — настаивал он. — Она более надежна и безопасна, чем ваша.
— В вашем «порше» еще не было крошек от домашнего печенья? Такой автомобиль вовсе не для детей.
Он вздохнул, выпрямился во весь рост и перевернул руку ладонью вверх, предлагая ключи.
— Мы постараемся ехать аккуратно и не повредить машину, — с виноватой улыбкой пообещала Кэролайн.
— Итак, леди почти забыла о поцелуях. Хороший знак. — Гидеон повторял себе эти слова снова и снова, выглядывая из окна уже в девятый раз. Он тоже хочет стереть память о ней из своего сердца, однако вместо этого наяву видит ее на лужайке в своем саду.
Она находилась в нескольких футах от него и все-таки достаточно далеко, чтобы натянуть веревку и закрепить воздушного змея. Последние десять минут женщина и ребенок носились по поляне, стараясь удержать его в вертикальном положении, не обращая внимания на тихий безветренный день. Веселье заключалось в самой попытке запустить воздушного змея.
Гидеон наблюдал из окна своего кабинета за двумя фигурками на огромном зеленом травяном ковре. Упорная борьба Кэролайн с воздушным красавцем и ликование ребенка, хлопающего в ладоши, вызывали улыбку и жгучее желание спуститься вниз и присоединиться к ним. В его детстве не было места такого рода развлечениям и играм. Его мать посчитала бы игры с воздушным змеем забавой низших классов, а его отец, как всегда, не имел бы ни времени, ни желания показать своим детям, как он летает.
И что он должен испытывать сейчас, глядя на Кэролайн?
«Не вступай на скользкий путь, Тремейн, — одернул он себя, силой заставляя перевести взгляд на экран компьютера. — Ты уже принял решение, и она очень разумно предложила оставить все как есть».
Он бы с радостью согласился, если бы мог забыть ее нежную обнаженную кожу под своими ладонями. Если бы мог перестать думать о тонком аромате губ, о легком вздохе, который вырвался из груди женщины, когда его язык мягко скользнул внутрь влажного рта.
Экран засверкал длинными рядами букв ТТТ, пальцы машинально продолжали перебирать клавиатуру.
