Фиц выглядел совсем растерянным. Что же делать? Ведь у него не было денег, чтобы нанять для дочери хорошую няню или гувернантку! Он улыбнулся Абигайль, стараясь скрыть свою подавленность.
В этот момент вниз по лестнице стремительно спустилась маркиза. За ней следовали горничные, лакеи и кучер, тащившие коробки и сундуки.
— Большая часть ваших нарядов давно устарела и вышла из моды, — заявила леди Белден. — Позже мы отдадим их вашим служанкам. Однако у этой одежды есть одно хорошее качество — ее вполне можно носить до тех пор, пока мы не сошьем для вас новую. Если мы тронемся в путь немедленно, то еще засветло будем в Оксфорде, а завтра доберемся до Лондона. Фиц, вы поедете с нами?
Тот отвесил учтивый поклон.
— Если вы не возражаете против нашего общества, то мы с радостью составили бы вам компанию.
— Мы? — переспросила Изабелла, смерив Фица недовольным взглядом с ног до головы.
Она уже видела Пенелопу, но смотрела на нее как на пустое место, никак не связывая девочку с Уикерли.
В коридоре раздался топот детский ножек, и вскоре появилась малышка. В ее широко распахнутых зеленых глазах горел огонек живого интереса. Влажные после купания волосы ребенка вились, надо лбом ерошился непокорный хохолок. Служанки одели Пенни в красивое зеленое платье и хорошие туфельки, подобранные в тон ему. Из-под подола выглядывали кружева нижней юбки, а на плечи малышки был наброшен белый кружевной шарфик, который, как полагал Фиц, после завтрака превратится в подобие грязной салфетки.
— Миледи, разрешите представить вам мою дочь Пенелопу, — произнес Фиц. — Пенни, ты умеешь делать реверансы?
Девочка тут же изящно поклонилась, слегка присев, и сердце его наполнилось гордостью.
— Я хочу ехать в одной карете с мисс Абигайль! — заявила малышка, как только с церемониями было покончено.
Она всегда требовательно заявляла о своих желаниях, как это делали все Уикерли. Скромность была не в их натуре. Фиц вопросительно взглянул на Изабеллу.
— Как говорит моя маленькая племянница, ситуация становится все чудесатей и чудесатей, — промолвила маркиза, переводя изумленный взгляд с Фица на Пенни и назад. Сходство отца и дочери было очевидным. В конце концов она с неодобрительным видом покачала головой. — Я считала вас умнее, Дэнкрофт. Ну, хорошо, поедем вместе, у нас складывается веселая компания.
Фиц чувствовал себя кроликом, идущим в пасть к удаву. В Лондоне, куда он собирался ехать, его ждали кредиторы и долговая тюрьма. Тем не менее он подхватил Пенни на руки и последовал за дамами во двор, где стояла наготове большая карета.
В конце следующего дня экипаж маркизы въехал в Лондон и, миновав Оксфорд-стрит, свернул в старый столичный район, застроенный фешенебельными особняками.
Всю дорогу Абигайль с любопытством разглядывала высокие городские здания. Улицы Лондона были запружены фургонами и пешеходами. Размеры некоторых построек поражали воображение провинциальной девушки. Держа Пенелопу на коленях, Абигайль прижималась носом к стеклу окна, как маленький ребенок.
Громыхающая по булыжной мостовой карета ехала по узкой улочке, и она заткнула уши Пенни, когда какой-то пострел грязно выругался, погрозив кулаком вслед фургону, едва не сбившему его с ног.
Когда экипаж наконец остановился перед кирпичным домом с ровными рядами темных окон, Абигайль вопросительно взглянула на мистера Уикерли — лорда Дэнкрофта. Он выглядел необычайно элегантно в модном сюртуке, обтягивающих ноги панталонах, лакированных сапогах для верховой езды и высокой шляпе. Увидев его в этой одежде, Абигайль должна была сразу догадаться, что перед ней человек из высшего общества.
Однако граф Дэнкрофт, судя по всему, не очень-то радовался тому, что вернулся домой.
Ни в одном из окон не горел огонь, дом словно вымер.
На входной обветшалой двери не было видно траурного венка. Отсутствие дверного молоточка указывало на то, что хозяев не было дома. Забор, отделявший тротуар от заднего двора, покосился и грозил вот-вот рухнуть на случайных прохожих. На ступенях парадного крыльца густым ковром лежала опавшая листва и другой мусор.
Однако, несмотря на запустение, дом очаровал Пенелопу. Она как завороженная во все глаза смотрела на него.
— Слава Богу, приставов поблизости не видно, — весело сказала маркиза. — Прежде всего, Фиц, известите о своем приезде лорда Квентина. Он искренне оплакивает вашу кончину и клянет себя за то, что не успел помочь вам.
Граф, казалось, был удивлен, однако ничего не сказал. Кивнув, он собрался выходить из кареты. Абигайль едва не вцепилась в его рукав. Ей было жаль этого человека. Ему предстояло войти в холодный, пустой, мрачный дом. О, как ей хотелось взять его и Пенни с собой туда, где было светло, тепло и уютно! Однако обедневшему графу нужна была не она, а невеста с огромным приданым, которого хватило бы не только на выплату долгов, но и на безбедную жизнь. Абигайль было больно думать о том, что, возможно, они больше никогда не увидятся.
— Пусть Пенни хоть изредка заходит навестить меня, хорошо? — прошептала она, когда кучер распахнул дверцу кареты.
Лорд Дэнкрофт изобразил на лице веселую улыбку и взял на руки дочь, сидевшую на коленях Абигайль.
— Мы признательны вам за радушие и гостеприимство, мисс Мерриуэзер. Я уверен, что мы скоро увидимся.
— Я хочу остаться с мисс Абигайль! — захныкала Пенелопа, поняв, что ее добрая фея не собирается вслед за ними выходить из кареты.
Девочка прижимала к груди старую куклу и детскую книжку, которую ей подарила Абигайль.
— Не плачь, Пенни, я уверена, что теперь у тебя появится собственная спальня, — сказала Абигайль. — Не забудь обследовать новую кухню. Там наверняка найдется местечко для котенка.
— Не хочу! Не хочу, чтобы Абигайль уезжала! — завопила малышка, когда карета тронулась в путь.
Абигайль вытерла влажные глаза и помахала носовым платочком из окна. Судя по всему, в доме графа не было слуг. Никто не открыл ему дверь. Последнее, что она видела, была упирающаяся Пенни, которую Фиц тащил к черному ходу дома.
Держа под мышкой бьющуюся в истерике дочь, Фиц поднялся по шатким, готовым рухнуть ступеням черного хода к хлипкой двери, ведущей в кухню, и ударом ноги выбил ее. Никто так и не удосужился передать ему ключи от отчего дома, а искать в столь поздний час поверенных и адвокатов было бессмысленно.
Грохот испугал Пенни, и она притихла.
— Вот так обычно поступают порочные Уикерли, дитя мое, — бодрым тоном сказал Фиц, войдя в дом.
Оказавшись в темноте, он поставил дочь на пол и стал почти на ощупь искать свечу, чтобы зажечь ее.
