Фиц решил, что на досуге как-нибудь поразмышляет на эту тему. А пока он должен был, не откладывая, вступить в тяжелую борьбу за существование.
Абигайль слишком устала и была перевозбуждена, поэтому почти не замечала деталей окружающей обстановки. Но бросавшиеся в глаза хрустальные люстры, мраморные полы, шелковая обивка стен и статуи, место которым было скорее в музее, нежели в жилом доме, не могли не произвести на нее впечатления.
Служанка по распоряжению маркизы проводила Абигайль в отведенную ей комнату для гостей. Это помещение тоже было роскошным. Стены были увешаны живописными полотнами в тяжелых позолоченных рамах. На старомодном столе, изготовленном в мастерской Чиппендейла, известного английского мастера мебельного искусства, стояли письменные приборы из оникса, рядом с позолоченной чернильницей лежали перья.
Тяжелые занавеси из темно-бордового бархата укрывали с четырех сторон кровать от несуществующих ветров. В комнате стоял удушливый запах угольного дыма, просачивавшийся в дом с улицы. Деревянный пол устилал большой ковер с цветочным узором.
Горничная в накрахмаленном белом чепце и переднике задернула шторы на окнах, и комната еще больше стала похожа на хранилище музейных экспонатов.
Медная лампа у кровати освещала туалетный столик с мраморным верхом и позолоченное настенное зеркало. Две служанки распаковали вещи Абигайль и повесили ее одежду в высокий вишневый шкаф.
Она испытывала чувство одиночества, несмотря на то, что вокруг нее суетились слуги. И еще ее мучил страх, хотя она не хотела признаваться в этом даже самой себе. Абигайль, казалось, могла перейти пустыню и переплыть океан для того, чтобы увидеть детей. Но она чувствовала сейчас себя такой заброшенной.
— Мы завтракаем в десять, мэм, — сообщила ей экономка, выставив за дверь служанок. — Может быть, прикажете подать вам до завтрака горячего шоколада?
Абигайль кивнула, чувствуя, что не в силах произнести ни слова из-за стоявшего в горле комка. Экономка сделала реверанс и вышла из комнаты, не забыв плотно прикрыть за собой дверь.
Оставшись одна, Абигайль открыла ящик письменного стола, взяла из него почтовую бумагу и села писать письмо детям. Ей нужно было сообщить им свой новый адрес.
«Наша дальняя родственница, маркиза Белден, согласилась помочь нам. Я теперь живу в Лондоне, в ее доме. Поверенный в делах маркизы в скором времени навестит вас. Я очень надеюсь, что у меня тоже появится возможность увидеться с вами. Я всех вас люблю и горячо целую. Не забывайте меня!»
Покончив с делами, Абигайль снова огляделась в своей золотой клетке, и ее сердце затрепетало. Неужели все это происходит с ней наяву, а не во сне? Неужели у нее действительно появятся деньги, на которые она сможет нанять хорошего поверенного?
И когда это произойдет? Когда она наконец сможет снова обнять детей и вернуться к прежнему укладу жизни?
Лорд Хойт, младший сын новоиспеченного четвертого маркиза Белдена, в отличие от Фица был основательным человеком. И хотя Квентин всего лишь на несколько лет был старше его, всегда немного робел в его присутствии. Особенно сегодня, когда он приехал с визитом вместе с маленькой дочерью.
Фиц не умел вести деловые переговоры и понимал, что ему нужно сильно постараться, чтобы убедить ушлого во всем, что касается бизнеса, Квентина раскошелиться и дать ссуду. Резвая Пенелопа, за которой нужно было постоянно приглядывать, отвлекала его от тяжелых мыслей.
Лорд Квентин принял их в своем кабинете. Это был высокий крепкий мужчина, хорошо известный в кругах любителей бокса как неукротимый боец, обладавший нокаутирующим ударом. Он был рад, узнав, что Дэнкрофт воскрес из мертвых, но это не означало, что Квентин готов был идти у него на поводу и во всем потакать.
Он молча с непроницаемым выражением лица выслушал объяснения приятеля. Если бы Фиц беседовал сейчас с кем-нибудь другим, он, пожалуй, развалился бы на стуле в непринужденной позе, закурил сигару и, подмигнув собеседнику, с юмором изложил бы события. Но в присутствии Квентина такое поведение было неуместным.
Фиц слишком уважал этого человека, чтобы позволить себе ложь или иронию.
— Значит, вы утверждаете, дворецкий знал, что вы живы? Он был в курсе, что вы поехали за своим выигрышем — жеребцом? — задумчиво спросил Квентин, разминая кисть руки.
— Байбли — наш старый слуга, которому не платили, кажется, целую вечность. Похоже, он давно уже ведет собственную игру, не подчиняясь нашим приказам. Возможно, мой дворецкий надеялся, что Джефф вступит в наследство и выплатит ему жалованье.
Квентин кивнул. Ход мыслей Фица казался ему вполне логичным.
— Я знаком с вашим кузеном. Он производит впечатление здравомыслящего человека. Однако, похоже, несколько тщеславен. Я слышал, он подал заявление о приеме в ассамблею «Олмак», когда получил известие о вашей смерти.
Вот это да! Ублюдок Джефф обрадовался его смерти и решил незамедлительно вступить в ряды элиты светского общества. Это был отвратительный поступок даже для представителя рода порочных Уикерли.
Из-за старой вражды семьи Фица и Джеффа никогда не были близки. Их представители вращались в разных кругах. Но он даже не подозревал, что его кузен завидовал аристократическому титулу. Может быть, Джефф испытал соблазн лишь после того, как узнал о мнимой гибели Фица? А что, если Байбли и Джефф были в сговоре? Дворецкого очень легко подкупить, он обожал деньги.
— Мои родственники никогда не отличались благородством и порядочностью, — промолвил Фиц, решив пока отринуть все подозрения.
Квентин фыркнул.
— Недостатки членов вашей семьи очевидны, но вы тем не менее могли бы уговорить леди Изабеллу не рассказывать о том, что она видела вас, а затем исчезнуть на год. Неужели вы не испытываете искушения поступить именно таким образом? Ведь еще не поздно.
Тяжело вздохнув, Фиц взглянул на Пенелопу, сидевшую в кресле и разглядывавшую большую книгу с цветными иллюстрациями.
— Вы же видите, что теперь я не один. Дочь — главная причина, заставившая меня приехать сюда. Мне нужны деньги, чтобы нанять хорошую гувернантку и снять приличную квартиру. Я готов дать вам купчую на жеребца в качестве имущественного залога, но я не могу сказать, как скоро у меня появится возможность вернуть вам деньги.
Квентин глубоко задумался, сведя брови на переносице, и Фиц испугался что он откажет ему в просьбе предоставить ссуду.
— Но почему, черт возьми, вы не оставили девочку там, где она до сих пор жила?
Фиц сам не раз спрашивал себя об этом, но у него на этот вопрос был только один ответ.
