И вот они оказались в вестибюле с полом из черного мрамора и белыми мраморными стенами. Хотя вестибюль был практически пуст, он производил сильное впечатление, словно представляя своего хозяина.
Рядом с двустворчатой дверью футов десять в высоту возвышалась бронзовая статуя помпейского борца. Она смотрелась потрясающе в этом лишенном каких-либо излишеств современном интерьере. Дневной свет с застекленного потолка падал на какое-то роскошное тропическое растение, приветливо раскинувшее свою листву на фоне блестящей мраморной стены по другую сторону двери. Она сразу догадалась, что это и есть вход в личные апартаменты Лайона Гэлланта.
Когда они вошли в эту дверь, у Эмили просто дух захватило от строгой элегантности помещения.
Здесь свет, казалось, исходил от самих стен. И все, что она видела, просто кричало о деньгах и вкусе.
Она почувствовала себя рыбой, вытащенной из воды, и ей захотелось умереть. Но он повел ее дальше — в гостиную, украшенную мраморной античной скульптурой и белой кожаной мебелью. За дверью из тонированного стекла виднелся внутренний дворик, похожий на райский сад.
На белых мраморных стенах висело несколько эффектно размещенных картин — сплошь четкие линии и геометрические формы. Эмили заметила, что среди них не было картин с изображением лиц, как не было и фотографий. Она поежилась. При всей элегантности этой комнаты у нее был холодный и какой-то отшельнический вид.
Ее мысли сбились, словно натолкнувшись на невидимое препятствие. О чем она думает, ради всего святого? Ведь эта комната, вероятно, стоила миллион долларов, а самые гениальные, самые известные дизайнеры положили весь свой талант на то, чтобы сделать ее именно такой. А она посмела набраться наглости, чтобы критиковать, хотя бы и мысленно. Никогда ей не обмануть этого человека, никогда он не поверит, будто она хоть что-то знает об оформлении интерьеров.
Они миновали еще одну дверь, и ее сердце споткнулось и замерло. Спальня Лайона, как и другие его комнаты, была в сдержанно элегантном стиле. Она была огромна и тоже не изобиловала мебелью. Одна стена была целиком занята группами арочных окон — по три окна в группе. За окнами открывайся вид на его персональный бассейн и уголок чудесного ландшафта. Перед окнами на расстоянии футов шести от стены стояли белые каменные колонны. Пол был из того же черного мрамора, как и везде в его жилище; белые и серебристые прожилки придавали поверхности вид глубокой воды.
Между колоннами, почти в центре комнаты, располагалась огромная кровать на массивном цоколе. Она была застелена покрывалом из мерцающей белой ткани. Казалось, будто кровать плывет, удерживаемая каким-то световым полем. Эмили почувствовала себя во власти поразительного и таинственного ощущения — словно вошла в некий экзотический мир, далекий от плотских утех. Она была уверена, что на лице у нее написан благоговейный ужас.
Единственным изъяном, портившим великолепие этой комнаты, была синяя краска, размазанная по мраморной стене. Местами пятна явно изображали фрагменты женского тела, и Эмили побледнела, поняв, что и вправду пышнотелая нагая женщина прокатилась по поверхности стены.
— Ну, как вам это? — спросил Лайон.
Она вздрогнула от неожиданности, хотя голос его прозвучал негромко, и еще раз обвела взглядом великолепную комнату.
— П-по-моему, все это так… так нереально, — выдохнула она. — Мне никогда еще не приходилось видеть подобной спальни. Это все равно что спать на сцене или в космическом пространстве.
— Я имел в виду синюю краску на мраморе, — засмеялся он.
Ее взгляд скользнул по порнографическому пятну, и она нахмурилась.
— Ужасно. Что вы собираетесь с этим делать? — Она озабоченно посмотрела на него.
Теперь засмеялся он — глубоким звучным смехом, эхо которого согрело и очеловечило огромное пространство комнаты.
— А я хотел задать этот вопрос вам, мисс Стоун. Это ведь вы специалист по интерьерам. — Он помолчал, потом одна бровь приподнялась почти с вызовом: — Не так ли?
Эмили была в шоке и от его коварного вопроса, и от сдержанно-изучающего взгляда, но заставила себя вспомнить, в каком положении оказалась Айви. Домоправительница пошла на большой риск, позволив им с Мэг приехать сюда. Пусть даже Эмили узнала об обмане, когда было уже поздно что-либо менять, это не снимает с нее ответственности, если Айви потеряет работу. Сжимая в руке блокнот, она прокашлялась, всеми силами стараясь выглядеть как настоящий профессионал.
Избегая встречаться взглядом с Лайоном Гэллантом, она подошла к стене и стала пристально ее рассматривать, пытаясь сообразить, что бы мог на ее месте предложить всамделишный дизайнер по интерьерам. Прежде всего приходила мысль о замене облицовки, потому что краска растеклась сеткой по прожилкам в мраморе и окрасила их. Пожалуй, никаким чистящим средством ее оттуда не выцарапаешь, не испортив мрамор окончательно.
Эмили попробовала поскрести краску ногтем.
— Зачем же ваша… гостья так поступила? — В следующую секунду она была готова откусить себе язык. Это уж совершенно не ее дело!
— Понятия не имею, — сказал он, и было похоже, что это на самом деле так.
Не в силах удержаться, Эмили повернулась и посмотрела на него. Он тоже рассматривал краску, и вид у него был озадаченный. Выражение было такое же, какое она видела у него на пляже, когда он не понял, что обидел ее. Вместе с этим воспоминанием к ней вернулись сожаление и огорчение, и она печально покачала головой:
— Может быть, она хотела таким образом оставить след в вашей жизни.
Он искоса посмотрел на нее недружелюбным взглядом:
— Что?
— Вы действительно не знаете, почему женщины на вас обижаются, или же вам просто все равно?
Он не ответил, но его брови грозно сошлись, а взгляд стал жестким.
Очевидно, такому человеку, как Лайон Гэллант, обладающему энергией, динамизмом и острым деловым умом, трудно себе представить, что точка зрения другого человека может радикально отличаться от его собственной или что женщина может испытывать разочарование из-за того, что он не стремится брать на себя обязательства по отношению к ней.
— Может, вы сказали ей, что благодарны за пользование ее телом, но у вас назначена в Майами поздняя встреча и, возможно, вы с ней как-нибудь еще раз увидитесь…
В полночной темноте его глаз вспыхнула и разгорелась искорка гнева.
— Поскольку вы, мисс Стоун, недвусмысленно отказались стать частью моей сексуальной жизни, то я считаю, что это совершенно вас не касается. — Хотя это было сказано спокойным тоном, в словах слышалось что-то угрожающее. — Ну, так что будем делать со стеной? — С суровым видом он поднял одну бровь и тем поставил точку в обсуждении своего образа жизни.
