Хелен гордо вздернула подбородок.
— Хорошо. Я готова сама обсудить с тобой условия. Завтра я целый день буду в магазине, так что, если хочешь, заезжай, — добавила она, с трудом выговаривая слова.
— Спасибо, — сухо поблагодарил он. — Возможно, я именно так и сделаю.
Она отвела от него глаза и снова стала любоваться видом. С холма, на котором стоял дом, было видно, как извивается внизу залив, тянется к северу линия побережья, покрытая густой темно-зеленой растительностью, уступая место золотистой полоске пляжа и темной воде с золотыми искорками от солнца, опускающегося за горы на западе. Даже в такое позднее время пара яхт с разноцветными парусами еще лавировала в волнах.
— Помнишь этот пляж? — хрипло спросил Джос, и интимные нотки в его голосе заставили Хелен резко повернуться.
— Пляж? — повторила она, чувствуя, как неуверенно звучит ее голос, а язык грозит прилипнуть к пересохшей гортани. Конечно же, она помнила. Как могла она забыть? Но она готова поспорить, что он-то забыл наверняка.
— Мы там много времени проводили вместе, — добавил он так же хрипло. — Помнишь?
— Да, — судорожно сглотнула Хелен. Она помнила все. Те прекрасные времена. И плохие тоже. — Так много времени прошло, Джос, — запальчиво бросила она, отошла от него на несколько шагов и облокотилась о чугунные перила балкона, явно нуждаясь в надежной опоре.
С того места, где она теперь стояла, вид был еще великолепнее, но Хелен не обращала на него внимания. Она слишком болезненно ощущала близость Джоса. И скорее почувствовала, чем услышала, что он приблизился еще на несколько шагов.
Джос стоял, совсем рядом, и дрожь пробежала по ее телу, когда он слегка коснулся рукой ее плеча.
— Я всегда связывал шум волн с тобой. — Его низкий голос окутывал ее теплой волной. — С нами…
Пальцы Хелен до боли сжали чугунные перила. Их неровная поверхность больно царапала кожу. В сгущающихся сумерках все отошло на задний план — непрерывные удары прибоя, шум волн, перекатывающихся через пляж, хриплые крики чаек. Все звуки утонули в его только что произнесенных словах: я всегда связывал шум волн с тобой.
А я — с тобой, хотелось ей крикнуть.
Он не мог знать, что все эти годы она старалась не ездить по набережной, чтобы не видеть деревьев, песка, белых гребней волн. Не чувствовать соленой влажности ветра.
Но, разумеется, объехать кругом свои мысли она не могла. Стоило ей вечером закрыть глаза, воспоминания о Джосе возвращались, чтобы мучить ее.
— Я помню, какими рыжими казались на солнце твои волосы, — продолжал убаюкивать голос Джоса, и Хелен охватило томление. — Я помню, как тонул в зеленой глубине твоих глаз.
Он повернул голову, она чувствовала его теплое дыхание на своих волосах, и волны желания накатывали на нее.
— А во сне я держал твое восхитительное тело в своих объятиях, слизывал морскую соль с твоей кожи…
— Джос, пожалуйста… — Хелен попыталась отойти от него, но ноги отказывались ей служить.
— Я ведь тоже преследовал тебя в снах, верно? — Он пробормотал эти слова хриплым голосом, выдававшим его возбужденное состояние. — Разве не так, Хелен?
Ее охватило такое невыносимое желание, что пришлось покрепче ухватиться за перила. Ей хотелось броситься в его объятия, стянуть с него одежду, прикоснуться губами к его обнаженной груди.
— Джос, не надо, — жалобно попросила она, чувствуя, как катятся по лицу слезы, и повернулась к нему.
Их глаза встретились, все кругом исчезло.
Джос медленно наклонил голову и прижался такими знакомыми теплыми губами к ее дрожащим губам.
Хелен и не пыталась избежать этого поцелуя, она даже подалась к нему навстречу. Их губы соприкоснулись. Потом еще раз. Бешеный стук сердца громом отдавался в ушах Хелен. За несколько секунд одиннадцати лет, как не бывало.
Но ей мало было лишь прикосновения его губ. Ей требовалось много больше. Хотелось, чтобы он ее обнял. Прижался к ней покрепче. Чтобы стал частью ее, как бывало раньше.
— Мам? Джос? Где вы? — Высокий голос Джейми медленно проник в ее сознание, разрушил оковы пьянящей чувственности, охватившей их. Она тихо застонала, положила ладонь на грудь Джоса, слабо оттолкнула его и отступила на шаг, чтобы повернуться к сыну.
— А мы уже решили, что вы заблудились, — спокойно возвестил Джейми, стоя в дверях спальни и глядя на них.
Видел ли Джейми, как они целовались? Хелен напряженно пыталась рассмотреть его лицо в сумерках комнаты. И если видел, то, что подумал?
— Кончили игру? — беспечно спросил Джос. — Кто выиграл?
Джейми обреченно передернул плечами.
— Кит. У него здорово получается. А мне еще надо потренироваться.
— Полагаю, нам пора ехать. — Хелен вошла в спальню и поморщилась, когда Джос протянул руку и щелкнул выключателем. Яркий свет заставил ее еще сильнее ощутить свое разгоряченное тело, и она почувствовала, как начали краснеть щеки под пристальным взглядом сына. — Твоя бабушка уже, верно, решила, что мы потерялись, — сказала она, как можно равнодушнее, прошла в дверь и начала спускаться по лестнице.
— Бабушка знает, что мы с Джосом, — сказал Джейми таким тоном, как будто визиты к Джосу — для них самое обычное дело.
— Ну, тогда мама Кита может волноваться.
— Да нет, она тоже знает, что я с Джейми и Джосом, — сообщил Кит с нижней ступеньки лестницы. — Так что порядок.
У входной двери Хелен повернулась к Джосу, опустив глаза для пущей безопасности на выложенный плиткой пол.
— Спасибо, что развлек мальчиков, — начала она. — Надеюсь, они не слишком тебе помешали. Ну, в смысле, тут у тебя малярные работы и все остальное, — закончила она, с трудом переводя дыхание.
— Они мне вовсе не мешали. — Джос положил одну руку на дверную ручку и смотрел, как Хелен подгоняет мальчиков к машине. — Приходите в любое время, — сказал он с явной двусмысленностью. По глазам было видно, что приглашение распространяется не только на детей.
Сердце Хелен дало сбой, и она почти бегом кинулась к машине. Они уже выехали на основную дорогу, а оно все еще продолжало сильно биться.
Ужин Хелен выдержала с трудом. Кусок не шел в горло, и, как бы она ни старалась, ей не удавалось стереть ощущение поцелуя Джоса со своих губ. Или забыть о нем. Ей казалось, все могут заметить горячий отпечаток его губ.
Джейми вел себя необычно тихо. Ей, однако, удалось убедить себя, что это лишь плод ее воображения и чувство вины. Наверняка, если бы Джейми видел их целующимися, он бы заговорил об этом.
Он — мальчик прямой и откровенный. Во всяком случае, всегда таким был.
