не начинает гореть. А по лицу стекать капли. Откуда слезы, ведь это то, чего я так хотела?!
— Хочу видеть твоё лицо, целовать губы, — скулю, потому что больше ни на что меня не хватает, особенно когда он давит рукой на поясницу и шипит.
— Твои хотелки меня не интересуют. Шире ноги — коленом ударяет мне по бедру и я, инстинктивно подчиняюсь. Но чувствую, что паника нарастает.
Особенно в то мгновение, когда я ощущаю его пальцы прямо на своей промежности, которую я и сама изредка трогаю. Скромно. Нежно.
Но то, что делает он не похоже на это… О скромности Тамерлан знает только по книжкам. Особенно когда оборачивает второй рукой талию, чтобы не дергалась. Но, я все равно сжимаюсь, пытаясь выскользнуть, когда он погружает в меня палец.
Легко, мягко, потому что несмотря ни на что влажная. Такая влажная, что его палец, вращающийся, растягивающий стенки легко скользит внутри. Собирает смазку. Распределяет по нежным трепещущим складочкам.
Неприятно от его грубости, и волнительно одновременно, ведь это мой первый раз.
Внизу живота начинает странно сводить, а пульсация в висках добавляет огня, пока вдруг не слышу грубое:
Он рычит, пальцами вдавливается в плоть ягодицы, неожиданно разводит половые губы в сторону.
Подумать о произошедшем толком не успеваю и уже в следующую секунду чувствую давление между ног.
Глава 19
Если раньше я могла подумать, что Тамерлана заботит мой комфорт, то в следующий момент такая мысль кажется мне бредом. Потому как давление на щель становится невыносимым.
Но отползти Тамерлан не дает, а мои крики лишь сильнее заводят его, и я ощущаю, как меня пронзает адской, резкой болью. Она выбивает из меня весь воздух. Между ног словно порезали ножом. Уши закладывает. Из груди рвется визгливый крик.
Я кричу, оглушая собственные уши и чувствую, как раскалённая кочерга входит до самого конца и выходит. Входит и выходит. Сначала не так быстро, что вынуждает ощущать каждый миллиметр латексной палки.
Но только я начинаю думать, что ощутила придел боли, как Тамерлан начинает толкаться быстрее и мои глаза застилают слезы, а руки сжимают простыни.
— Хватит… — мой скулеж тонет в его рыке, и я теряю связь со своим телом, падаю на живот. Но его уже мало интересует мое положение, он только сильнее долбит нутро, активно шлепая влажными от моей слюны яйцами о половые губы.
Я закусываю кулак, на который льются слёзы, стараюсь успокоить дыхание и расслабить мышцы.
Алла, Алла, это Тамерлан. Это твой мужчина.
Он просто проверяет тебя на прочность. Он просто дает понять, что нежности не для него. Ему не нужна плакса, ему нужна сильная женщина. И теперь я стала такой. Его женщиной, готовой на все, чтобы он получил удовольствие.
Даже потерпеть боль.
И это смирение с неизбежным животным совокуплением дает что-то другое. Тёмное, аморальное. Боль и любовь к мужчине смешиваются в единый коктейль. Это странное, неизведанное ранее ощущение дает понять, что теперь, пока член таранит меня на полной скорости, я испытываю лишь наслаждение.
Внутри все жжет, словно адский огонь касается мягкой плоти. Лижет языками пламени, сводит с ума так же, как сводит низ живота, пока член с каждым ударом пытается достать до матки. Пальцы покалывает.
А изо рта рвется уже не крик.
Я не сразу осознаю, что Тамерлан сменил позицию, завалив меня на бок. Он высоко задирает мою ногу, что дается мне легко благодаря растяжке и вонзается со звериным шипением.
Дерет безжалостно. Кусает за плечо и каждым ударом бедер выбивает из меня больные стоны.
Ещё. Ещё. Бесконечно. Так долго, что чувствую себя тряпичной куклой, пытаюсь предугадать, когда он устанет, и я смогу прижаться к любимому телу.
Но это еще не конец. Он выходит с пошлым звуком, стягивает один презерватив, переворачивает меня на спину, надевает второй, а я думаю, как же он выдержал и не порвался.
Но, кажется это последняя мысль, что мелькает в голове, потому что Тамерлан, заводит мои ноги мне же за голову, вынуждая принять самую порочную позу и заглядывая мне в глаза проникает членом снова. Сразу и до конца.
— Охуеть, как узенько, — рычит он и продолжает вколачиваться, совершенно не думая о том, что у меня там все абсолютно сухо.
Тело ужасно ноет, в груди все сжимается, и только слёзы продолжают ласкать лицо. Не Тамерлан. Он весь в процессе и его мало волнует, чего хочу я. Не спрашивает, как может понравиться мне, не желает доставить удовольствие.
Но это первый раз. Даже Ленка говорит, что в первый раз только боль.
А это значит, Тамерлан меня испытывает, да? Проверяет на прочность. И лишь эти мысли не дают мне отключиться, держусь до последнего. Не сдаюсь под напором его каменного члена, что неустанно вбивается во влагалище. И лишь капли крови, помогают сделать трение не столь болезненным.
А минуты всю идут. Или часы? Я сама не понимаю, как оказываюсь на полу на четвереньках, а волосы в его руках, натянуты до предела.
— Блядь рыжая, — орет он, ускоряясь, а я ощущаю, что боли больше нет и то, что мои силы заканчиваются.
Толчки усиливаются, член все глубже и набирает обороты. Дикие. Жесткие. Как и его руки, что стали грубее сжимать задницу, тянуть волосы. Пока не начинает рычать, дрожать и вонзаться, раз за разом выкрикивая то, что приносит осознание, что все так как должно быть.
Я и мой мужчина, кончающий с моим именем на устах.
— Алла, дрянь малолетняя…
Он выходит резко, бросает меня на полу и идет к столику, пока меня потряхивает, а влагалище пульсирует…
Шаткой походкой добирается до цели и вновь прилипает к бутылке.
Внутри ощущаю пустоту.
И вот сейчас я понимаю, что растянута настолько, что в лоне болезненно пульсирует. И
