Кристиан положил нож на стол и улыбнулся ей одновременно нежно и грустно.
– Ах, Эйви. – Вот и все, что он сказал.
Он был настолько хорош в этот миг, что она едва не забылась: так захотелось коснуться его щеки, провести пальцем по линии подбородка, чувственному изгибу губ! Но Эйвери понимала, что не должна касаться его. Более того, не должна даже мечтать об этом.
– Что с тобой? – заботливо спросил Кристиан, увидев, что она побледнела. – Тебе нехорошо?
– Нет. Просто именно в этот момент мне пришлось заставить себя смириться с горькой правдой.
– Какой? – Он снова принялся за салат.
– То, что я оказалась здесь совершенно случайно. На самом деле мы даже не партнеры, Крис, по крайней мере, в полном смысле этого слова. И даже не любовники. И я для тебя не гордая мать твоего ребенка, а всего лишь сосуд, в котором…
– Не смей так говорить! – Кристиан отложил нож и взял ее за руку.
– Не сметь говорить правду?
– Это только твоя версия правды, – нетерпеливо покачал он головой. – Кроме того, негативное мышление никому еще не приносило добра и не принесет. Ни тебе, ни ребенку. И не поможет разобраться в проклятой ситуации.
Он придвинулся ближе, пристально глядя на нее. И Эйвери на мгновение показалось, что этот человек видит ее насквозь, заглядывает в потаенные уголки ее души.
Интересно, чувствует ли он, как ей хочется коснуться его лица, притянуть к себе, снова прижаться к губам и слиться в страстном поцелуе? Эйвери с трудом сглотнула, стараясь подавить желание.
– Давай будем мыслить позитивно, – прошептал Кристиан. – Мы оба.
– Хорошо.
– Тогда для начала я хочу сказать: не беспокойся ни о чем. Действительно ни о чем. Понимаешь?
Желание оставило ее так же быстро, как нахлынуло. Его сменила обида: почему Кристиан разговаривает с ней так, будто она слаборазвитая?
– Да я и не беспокоюсь. Честное слово!
Кристиан покачал головой, словно не веря ей, и продолжил:
– Зато я беспокоюсь.
– Беспокоишься?
– Да.
– Но о чем?
– Ты живешь над собственным магазином на втором этаже. В этом нет ничего хорошего.
Эйвери возмущенно посмотрела на него. Как любовью заниматься, так квартира была ему всем хороша!
– А что не так с моей квартирой?
– Лестница очень крутая, и не дело бегать по ней вверх-вниз.
– Я и не бегаю.
– Бегаешь-бегаешь, не рассказывай мне, кроме того, я прекрасно знаю тебя. Представь, что будет, если, не дай Бог, закружится голова и ты упадешь. Нет, тебе следует внимательнее относиться к себе.
– А что, если ты свалишься? У тебя тоже лестница будь здоров! Или попадешь под машину? Мир, знаешь ли, вообще полон опасностей.
– Я не хотел сказать…
– И к твоему сведению я хожу очень аккуратно! Ты что, предлагаешь мне переселиться в магазин?
– Кстати о магазине. Ты слишком много работаешь. Ты и сейчас выглядишь утомленной, а что будет, когда срок родов приблизится? Как ты будешь карабкаться по лестнице с огромным животом, когда пройдет сорок недель?
– Ужасно! Судя по твоему описанию, я буду похожа на слона или на кита. – На самом деле Эйвери удивилась, что он знает о сроках беременности, обратила она внимание и на замечание насчет «первого триместра». – Кстати говоря, с каких это пор ты стал экспертом по части деторождения?
– Нашел в собственном магазине книги по этой теме и просмотрел.
– И много их было?
– Порядком. Я прочитал четыре книги по беременности, а по уходу за ребенком на первому году жизни оставил на потом. Еще…
– Пожалуй, я уже услышала все, что хотела.
– А вот здесь ты ошибаешься! – Кристиан поднялся и налил им еще минеральной воды. Казалось, он тянет время. – И как бы ты мне ни возражала, на самом деле ты знаешь, что я прав.
– Как скажешь.
– И хотя твой магазин совершенно замечательное заведение, особенно читальный зал – он вообще выше всяких похвал, – нельзя перегружать себя в период беременности.
– Спасибо большое за оценку моих трудов. Что же касается моей беременности, то…
– Беременная женщина не должна делать некоторые вещи, а новорожденному будет мешать шум снизу. Иными словами, я предлагаю тебе переехать ко мне.
Слова Кристиана так поразили Эйвери, что несколько секунд она не могла ничего сказать, только смотрела на него, приоткрыв рот в изумлении. Должно быть, она неправильно его поняла.
– Кажется, я не расслышала. Что ты сказал?
Он ответил улыбкой человека, который всегда получает от жизни все, что захочет.
– Я предложил тебе переехать ко мне. Мой дом – твой дом.
– Говоря «переехать к тебе», – Эйвери подавила нарастающую панику и попыталась подыскать способ выразить свою мысль помягче, – что именно ты имеешь в виду?
– Мне кажется, – Кристиан непонимающе воззрился на нее, – что это и так прозвучало достаточно прямолинейно.
– Для меня – недостаточно. Я хочу понять, какую роль мне придется играть в твоем доме.
– Какую еще роль?
– Вот и я спрашиваю: какую? Будем ли мы спать в одной постели и заниматься любовью. Или просто станем сосуществовать бок о бок. В последнем случае не огорчатся ли твои подружки, постоянно встречая в доме женщину, носящую твоего ребенка? А что, если я случайно войду в комнату, когда ты будешь соблазнять кого-нибудь на диванчике?
– Эйвери!
– Что – Эйвери? – Она с удовольствием отметила его возмущение. – Или тебе трудно ответить на мои вопросы?
– Ты всерьез полагаешь, что я привел бы в этот дом женщину, в то время как…
– Конечно, куда лучше крутить романы на стороне…
– За кого ты меня принимаешь? – воскликнул Кристиан, бросая на нее яростный взгляд.
– Ну, раз ты сам спросил… – Эйвери безбоязненно встретила его взгляд. – За человека, который спит с женщинами, когда ему захочется, а потом и не думает с ними встречаться. Узнаешь знакомые черты?
– А, теперь понял.
Лицо его стало непроницаемым. И Эйвери подумала, не слишком ли далеко она зашла.
– Тебя оскорбило, что мы занимались любовью только один раз, да? – спросил Кристиан. – Именно поэтому ты злишься?
– Мне казалось, что я скорее мыслю конструктивно, чем злюсь, – ответила молодая женщина, твердо помня, что ярость – признак уязвимости. – Я научилась самостоятельно справляться почти со всем. Жизнь заставила. Всякое может случиться.
– Особенно с нами. Кажется, мы просто специализируемся на отношениях на одну ночь. – Он протянул руку и убрал выбившуюся из косы прядку.
Как ни странно, этот простой жест тронул сердце Эйвери. Она снова почувствовала себя ранимой, а ей требовалась сила, чтобы справиться. Интересно, он нарочно это сделал?
